Большевики по Чемберлену - [42]

— А вы разве говорили что-нибудь?

— Одну фразу какую-то употребил, затруднялся по-русски выговорить…

— Вы осторожней, хотя едва ли из-за этого будут следить…

Пит Граф расшифровал врученное ему нотариусом письмо. По мере того, как из цифр шифра получались слова и фразы, он читал их Малабуту, который подтверждал расшифровку, очевидно, зная содержание письма.

В нем были адреса двух агентур для надобности Пит Графа и Малабута. Кроме американского давался теперь адрес в Европу, Бухарест — Яну Плоштовану и в Калькутте Санджибу Гупта для Бурсона. Ставилась также на вид необходимость обоим резидентам найти в пределах самой Советской России инициативных помощников, так как резидентов постоянных необходимо было иметь, кроме Москвы, в Ленинграде и Харькове, между тем секретариат магистров Ложи непосредственно из заграницы мог бы еще только найти такового для Закавказья.

Оба сообщника начали перешифровывать себе в записные книжки адреса и делиться связями.

Степан Малабут полчаса добросовестно вычислял цифры шифрующих дробей, в то же время Пит Граф сообщал ему о подозрительной мобилизации комсомольцев для флота, о роли Эча Биби и попа в качестве его помощников, рекомендовал найти и ему агентов, главным образом среди солидных самостоятельных московских старожилов.

Малабут говорил о том, как деятельны Бюро Ложи в Америке, где почти ежедневно кто-нибудь из коммунистов и рабочих вожаков уничтожается без вмешательства суда и полиции.

— Это Пинсон там так великолепно работает! — сообщил Пит Граф.

— Да, — подтвердил Малабут — это такой, которому секретариат денег никогда не жалеет. Ох, если мы устроим дельца два хороших здесь, зажить можно будет…

— Заживем! Я когда ехал сюда, получал тоже распоряжения от Пинсона, а теперь сношусь непосредственно с советом. Знаю секретаря и двух членов совета…

— Старейшин? — подобострастно спросил мнимый нотариус.

— Старейшин! — подтвердил Пит Граф.

— Я их не знаю, — скромно признался Малабут.

— Американцы… Только один русский. Но не выскочка. Кровный аристократ. Перед ним и американцы на цыпочках будут ходить. Князь!

— О, для мебели кого-нибудь взяли…

— Нет, тут не для мебели… Он все сам делает. Ненавидит большевиков. По капле всем кровь выпустил бы.

Малабут, кончивший писать и с любопытством осматривавший комнату, перед тем как уйти, вдруг насторожил уши, услышав на лестнице шаги нескольких поднимающихся человек, и вопросительно поднял на Пит Графа глаза.

Тот также оглянулся на дверь.

Возле нее, очевидно, остановились.

И Пит Граф и Малабут побледнели и вскочили, хватаясь один за шляпу, другой за письмо.

— Откройте именем закона! — раздался вдруг повелительный стук в дверь.

Пит Граф схватился за ручку окна и, распахнув раму, очутился на подоконнике.

— Ни с места! — донесся снизу голос мелькнувшего штыком красноармейца. — Застрелю!

— Откройте, не сопротивляйтесь напрасно!

Малабут стоял со шляпой, дико озирался и растерянно дрожал.

Пит Граф бросился к двери и открыл ее…

Начальник секретного отдела МГО, несколько агентов, в их числе почтальон — Граудин, которого утром видели Малабут и Пит Граф, вся эта группа охраны окружила двух агентов фашистов и начала производить обыск.

Взяли, первым долгом, шифрованное письмо, которое не успел уничтожить Пит Граф, нашли шифрованные записи и в заграничных карманных блокнотиках Малабута.

Начальник из МГО сокрушенно покачал головой и начал составлять протокол обыска.

— Вы арестованы, граждане! — объявил в заключение он.

— Почему? На каком основании? — пытался со слабой растерянностью протестовать Пит Граф. Но сами же сообщники не могли придумать сразу никакого благовидного предлога для объяснения обнаруженного у них письма и записей.

— Я объяснял своему другу, как производится шифрование, потому что пришлось к слову, — попытался объяснить шифр Пит Граф.

Но на вопрос, как давно установилась у него с гостем дружба, от ответил, что Малабут сегодня в первый раз посетил его по делу духоборческой коммуны, так как среди духоборов его, Пит Графа, кто-то случайно знал и рекомендовал Малабуту обратиться к нему. Какое дело у нотариуса могло быть к нему, он отказался объяснить.

Путал и Малабут, объяснивший в соседней комнате, что он прибыл по делу духоборческой коммуны, случайно-де познакомился возле китайского посольства сегодня с Пит Графом, как с человеком, знающим ходы в советские учреждения. Что же касается до шифрованных записей в блокноте, то он их делал для того, чтобы не показаться невежественным перед комсомольцами, если бы кто-нибудь из них спросил его о способах шифрования. Но каких комсомольцев имел в виду только что приехавший адвокат, он об этом сказать ничего не мог.

Красноармейцы и агенты, почувствовавшие, что арест связан с какой-то заговорщической махинацией, наблюдая растерянность арестованных и беспомощные противоречия показаний, сразу решили, что имеют дело с матерыми белогвардейцами, которых десяток лет существования Советской власти не заставил угомониться. С враждебным молчанием они дождались, пока было закончено составление протокола, и арестованные переданы ими для препровождения в специальное помещение при комиссариате милиции.