Больше никаких признаний - [3]

У нее ярко-зеленые глаза, длинные каштановые волосы, широкие штаны с большими карманами, футболка с идеальными дырками и тонкая золотая цепочка на шее, которая выглядывает изпод ХУ-образного выреза. Она рассказывает об арт-объекте, над которым сейчас работает. Она с легкостью привлекает всеобщее внимание и жестикулирует изящными, но крепкими руками. Всегда таким завидую, когда вижу у других. Ее предплечье слегка измазано краской.

Она сексуальна.

Ну, что ж, повезло.

Снова переключаю внимание на Джейми.

— Можно с тобой поговорить?

— У меня нет времени.

Я игнорирую колкость его слов.

— А сможешь найти время?

— А похоже, что смогу?

Часть меня хочет рассказать ему о видео просто, чтобы шокировать и заставить его чувствовать вину за свое поведение. Но я достаточно долго ходила на психотерапию, чтобы понимать, в конце концов, я не буду довольна таким поступком. К тому же, если я заговорю об этом, он начнет задавать вопросы, а потом догадается, что я сразу примчалась к нему, даже не посмотрев видео.

Хотя, как можно меня винить? Что, если мне нужно время, чтобы набраться смелости и посмотреть видео о том, как взрывают моего папу?

В какой-то мере удивительно, что на обнаружение этого видео ушло два года. Сейчас же каждый — оператор — постановщик. Но еще сильнее меня удивляет, что человек, с которым я тотчас же захотела поговорить, когда все узнала — даром, что мы еще одно лето не общались — это Джейми.

Теперь я вижу, насколько это тупо. Мы оба потеряли родителя, но этого недостаточно, чтобы вместе преодолевать все остальное.

Ну и хрен с ним. Мне он не нужен.

Я отодвигаюсь от барной стойки и соскальзываю с табурета. Когда я оглядываюсь на мисс Широкие Штаны, у меня стремительно пролетают три мысли (именно в такой последовательности): она фальшивка; хотела бы я быть такой же крутой, как она; не хочу быть девушкой, которая считает другую девушку фальшивкой только из-за ревности.

Пока я думаю над этим, Джейми, не говоря ни слова, возвращается к работе.

Еще пару секунд стою на месте, наблюдая, как он опять входит в роль горячего молодого бармена, смысл жизни которого — наливать будущим руководителям то, что они хотят. А потом ухожу из бара так уверенно, как только может человек, которого столь бесповоротно отшили. Я иду настолько быстро, что чуть не падаю назад, когда мясистая рука Диззи опускается мне на плечо. — Как там наш товарищ?

Я оборачиваюсь, изо всех сил стараясь незаметно освободиться от его маслянистой лапы.

— Занят.

— Как всегда, милашка, как всегда. Девушки любят Джейми. И некоторые парни тоже. Хе-хе, — усмехается он.

Он еще раз смотрит на мою грудь — многовато для приличного человека — затем протягивает руку.

— Документы, пожалуйста.

Я в замешательстве показываю их еще раз.

— Спасибо, девчуля, — говорит он, забирая их и сминая в кулаке. — А теперь иди и не возвращайся.

Глава 2

— Роуз, ты не можешь брать мою машину без разрешения.

Мама пытается не показывать мне, что она плакала. Она все еще в мозгоправской одежде природных тонов, хотя я знаю, что она виделась со своим последним подростком с отклонениями больше двух часов назад. Мы стоим на кухне у раковины перед большим панорамным окном, обрамленным крошечными белыми лампочками. Здесь они с папой всегда вместе пили кофе по утрам и смотрели на наш задний дворик.

Мама наклоняется, включает уличное освещение, и я вижу, что наши большие красивые клены начали осыпаться. Через неделю или две наш газон будет покрыт листьями огненных оттенков. Ей придется дважды меня просить сгрести их граблями обожаю, как они выглядят.

— Машина не твоя, чтобы делать с ней, что хочешь, — говорит она.

Мы пристально смотрим прямо перед собой, не в состоянии взглянуть друг на друга. Мы обе знаем, что на самом деле ссоримся не из-за машины. Так проще, чем ссориться из-за видео.

Она его смотрела? Пытаюсь примирить свой разум с мыслью о том, что мама видит, как мой отец — мужчина, которого она полюбила, вышла за него замуж и родила двоих детей — погибает на видео, снятом на смартфон какого-то придурка. На смартфон.

Наконец, я смотрю на нее и словно вижу себя в ее лице: в линиях скул и подбородка, в покрасневших глазах. Я сделала эту ситуацию для нее еще хуже, когда исчезла на несколько часов. Интересно, чувствует ли она, что люди ее покидают: папа, мой брат Питер, ее парень Дирк, а теперь я?

Когда я прикасаюсь к ее руке, она удивляется — не уверена, что именно ее удивляет: мое прикосновение или то, что я до сих пор здесь стою.

— Извини, что я так уехала. Не знаю, что это было.

— Где ты была, Роуз?

Вопрос, на который я пытаюсь не отвечать. Я могу соврать, потому что теперь мне стало проще лгать, даже когда я стараюсь быть искренней и настоящей — определенно, этим стоит гордиться. Но я догадываюсь, что она уже знает ответ.

После инцидента на парковке мама ясно дала мне понять, что на ближайшее время Джейми — «запретная территория». Какую-то часть меня это устроило — Джейми не дал мне возможности объяснить мою роль во всем этом, а значит, он и не достоин объяснений. Я ему не звонила, и он мне не звонил. В общем, прошлое лето повторилось. С одним исключением: прошлым летом я знала, что увижу его, когда начнется учебный год. Теперь все по-другому. Поэтому однажды я поддалась искушению и спросила Энджело — лучшего друга Джейми и моего товарища по группе — как дела у Джейми. Так я и обнаружила, что он работает в «Dizzy's».