Больше ни одного повешенного - [2]

— Ступайте, — сказал Ленни.

— Вы не идете?

— В свое время.

— Вы остаетесь в камере с ним!

— Похоже, дела Бурке совсем плохи, — заявил шериф. — Мне следует побеседовать с ним в частном порядке. Так сказать, подготовить к худшему. На тот случай, если…

Помощник неохотно вышел в коридор. Он покачал головой.

— Вы чересчур добры к ним. Вы относитесь к этим бешеным псам так, как будто они люди.

— Пойдите попейте пивка, Дэйви.

— Мне следует остаться, мало ли чего…

— Пойдите уже попейте пивка, — терпеливо повторил старик. — Я стал шерифом, когда вы еще были не выше трех яблок. Думаю, я способен сам справиться.

Помощник закрыл дверь камеры.

Шериф сделал знак заключенному присесть на тюремную кровать, и Бурке повиновался.

— Мы называем его Дэйви, — сказал Ленни. — Он уверяет, что происходит по прямой линии от Дэйви Крокетта.

— А меня он за кого принимает, за голодного медведя?

— Как он говорил, по нему, вы бешеный убийца.

— Это и ваше мнение, шериф?

— Нет. Возможно, вы даже не виновны. Но если вы и преступник, судебное разбирательство ведется не беспристрастно. На деле это не разбирательство. У вас нет желания быть повешенным, а?

Бурке оттянул пальцем влажный ворот рубашки.

— Определенно, нет, — сказал он.

— Они точно настроены вас повесить. Старый Бедекер это тот судья, который любит посылать людей на виселицу. Еще до начала разбирательства они решили объявить вас виновным в убийстве, а Бедекер ни разу не был замечен в мягкосердечии. Он совершенно безжалостен и как судья, и как человек.

Бурке поежился.

— Мне тоже показалась, что все уже решено.

— И это правда, мистер Бурке. Им нужно кого-нибудь повесить, и они никогда не тронут местного, если есть возможность спровадить на виселицу приезжего.

— У меня нет ни одного шанса выпутаться?

— Не с этим составом суда.

— Но я невиновен!

— Возможно. Впрочем, даже если бы вы были преступником, и разбирательство проводилось непредвзято, я все равно не люблю вешать людей.

Бурке подскочил на кровати.

— А разве вы?..

— Это входит в мои обязанности.

Он приблизился к окну и посмотрел на небо сквозь голубоватое облако дыма от своей сигары.

— Округ чересчур бедный, чтобы прибегать к услугам профессионала. Поэтому люк открываю я, мистер Бурке. Я уже давно шериф и перевешал немало народа. Старый Бедекер поручит вас вешать мне. Но я не стану этого делать.

— Вы не станете этого делать?

— Нет.

— И кто же тогда займется этим?

— Никто, — сказал шериф. — Если я смогу помешать.

Он быстро приблизился к решетчатой двери и насторожил ухо. Вернувшись к Бурке, достал из-под рубашки сверток. Сверток длиною в тридцать сантиметров и толщиной в один. Он развернул промасленную бумагу и протянул заключенному шесть маленьких пилок по металлу. Бурке смотрел на них с ошарашенным видом.

— Это шутка? — пробормотал он наконец.

— Засуньте их под матрац.

Бурке схватил пилки и быстро спрятал под тюфяком. Он еще не до конца поверил в их существование.

— Сигару? — спросил шериф.

Трясущейся рукой Бурке взял сигару, вставил в рот, и неподвижно глядел на худые коричневые пальцы шерифа, спокойно протягивающего ему зажигалку. Потом старый человек снова поглядел на окно.

— Железо мягкое, мистер Бурке. Часа за три можно перепилить эти два прута. Дэйви не вернется. Он пошел наливаться пивом, и ночью вы его не увидите. Перепилите прутья в нижней части, немного отогните, и они просто выпадут из верхних пазов, как зубы Бедекера, когда он начинает драть глотку. Рамы прогнили, мистер Бурке. Как и все остальное в этом городе.

— Но я не понимаю, — сказал Бурке.

— Все просто. С меня достаточно повешенных. Через месяц я ухожу на пенсию и не хочу отягощать совесть еще одной смертью. Видели ли вы когда-нибудь, как вешают? Вблизи, я имею в виду.

— Нет, — признался Бурке сиплым голосом.

— Это не описывают в газетах, — сказал шериф. — Не снимают в кино, не показывают в подробностях по телевидению. Вы считаете себя специалистом в этом деле, но невозможно рассчитать все точно. Предполагается сломать им шею, понимаете, а не удавить, но вы никогда не можете быть уверены, что рассчитали все правильно. Иногда веревка чересчур короткая, шейные позвонки выдерживают, и они начинают долго задыхаться. А если веревка чересчур длинная для этого веса, тогда еще хуже. Последний, которого я отводил на виселицу… ну… в общем, ему оторвало голову.

— Я… я бы предпочел избежать деталей.

— Естественно. Детали никому не нужны, мистер Бурке. Пусть палач разбирается сам! Легко говорить, что человек всегда может отказаться делать то, что ему не нравится делать. Однако очень трудно уклониться, когда ты уже ввязался. Я хотел стать шерифом, а стал палачом. Я пытался бросить это дело, но… знаете, кто мне препятствовал? Моя жена. Это Лаура требовала, чтобы я сохранял должность и вешал одного типа, потом другого, затем…

Голос шерифа сорвался. Он помолчал, пока дыхание не восстановилось и на лицо не вернулась печальная мягкая улыбка.

— Понимаете, за каждого повешенного я получал премию, а Лаура достаточно расточительна. Кроме того, если я не вешаю людей, я перестаю быть шерифом, а Лауре доставляет удовольствие быть женой шерифа.