Больше, чем ты желаешь - [62]

Ее тело сотрясалось, словно от электрических разрядов, и она никак не могла с ним совладать. И неожиданно она осознала всю степень наслаждения, которое доставил ей Люк, и закричала, не в силах сдерживать радость. Она смеялась и плакала и все теснее прижималась к восставшей плоти Люка.

Когда Люк ввел в ее интимное место два пальца, она начала ритмично двигаться, то поднимаясь, то опускаясь, и горячие волны снова разлились по ее телу, а разряды становились все сильнее. Она терлась затылком о его шею и плечи. Ее тело изогнулось дугой. Она слышала у себя за спиной тихий счастливый смех Люка и чьи-то крики, которые раздавались где-то рядом с ней. И только спустя несколько мгновений она поняла, что это кричит она сама, повторяя все время его имя. То неизведанное наслаждение, которое она сейчас испытывала, она называла словом «Люк».

Люк держал Брай, наблюдая, как тело ее сотрясал оргазм. Вот оно содрогнулось, освобождаясь, и Брай затихла. Ее руки отпустили его шею и тяжело упали вниз, а дыхание постепенно успокаивалось. Он потерся подбородком о ее волосы и нежно погладил по щеке.

Он прижал голову к холодному стеклу, закрыл глаза и приказал себе не желать того, что пока еще не могло осуществиться. Он вспомнил то, что она уже дала ему: запах волос, нежный изгиб плеч, полураскрытый рот, шорох трущейся о его тело ночной рубашки. И главное — ее доверие. Она доверяла ему и поэтому подчинилась его умелым и ласковым рукам.

— Люк? А как же ты?

Ее ягодицы все еще чувствовали его плоть — твердую, горячую, прожигающую ее насквозь. Брай положила на него руку. Даже сквозь ткань она ощущала, как он напряжен.

— Не думай об этом, — ответил он.

Брай не убрала руку, но, выпрямившись, отодвинулась от его груди. Она внимательно посмотрела ему в лицо. Лунный свет заострил его черты, брови и непокорная прядь, упавшая на лоб, казались теперь темнее. Его глаза были закрыты, но на лице не лежала печать безмятежности. Брай видела его спящим. Она знала, как выглядит это лицо, когда оно не напряжено и его ничто не беспокоит. Сейчас это было совсем другое лицо. Он сдерживал себя, не имея возможности испытать ту же радость, какую только что подарил ей.

Она доверяла ему, но, похоже, теперь он перестал доверять самому себе. .

— Я знаю, что должно произойти, — произнесла дол она. — То, что ты сделал со мной, было для меня неожиданным, но ведь это не все, Люк. Я не боюсь. Теперь уже не боюсь. Я не испугаюсь, если ты войдешь в меня.

Он открыл глаза и встретился с ее серьезным взглядом.

— А ты понимаешь, что наша близость узаконит наш брак? — спросил он.

— Я так не думаю, потому что шансов на это практически нет. Мне кажется, ты здесь долго не задержишься.

— Почему ты так решила?

— Я с самого начала была в этом уверена. Здесь какая-то тайна, какая-то интрига. «Я гость», — однажды сказал ты. Сначала я думала, что Рэнд найдет сокровища, но теперь их не будет, а это единственное, что могло тебя удержать.

— Ты ошибаешься.

— Может, это и к лучшему, — продолжала Брай, не обратив внимания на его реплику. — Ради твоей же пользы. — К горлу ее подступил комок. — Теперь уже нет никакой надежды найти их. Все пропало.

Люк заключил жену в объятия и положил ее голову к себе на плечо.

— Ты сможешь оплакать Рэнда сейчас? — спросил он. — Ты чувствуешь, что сможешь оплакать его по-настоящему?

Эти слова открыли ворота шлюза, и эмоции, так долго сдерживаемые, затопили ее и вырвались наружу неудержимым потоком слез. Она только сейчас ощутила горечь утраты, и боль стеснила ее грудь. Эта боль была так сильна, что она чувствовала ее пальцами, которыми судорожно цеплялась за рукав Люка.

Она чувствовала ее щекой, куда он поцеловал ее. Она засела и во лбу, когда Люк поправил упавший на него локон. Воспоминания нахлынули на нее, и она погрузилась в них, заливаясь слезами. Она вспомнила, как ребенком бежала за братом через сад к реке и выкрикивала его имя, умоляя ее подождать. Именно Рэнд научил ее плавать. Рэнд придумал игру под названием «Плененная индейская принцесса». Рэнд приходил к ней в спальню ночью, когда она просыпалась с криком после страшного сна. И именно Рэнд построил для нее теплицу и научил ее всему, что знал сам. Она помнила шелковистость его каштановых волос и не мола забыть дразнящий блеск его карих глаз. Она знала очертания и длину тонкого шрама на щеке, полученного от сабли янки. Она всегда ощущала рядом его надежное плечо.

И, наконец, она помнила, какой глубокой любовью любила своего брата. Боль в горле, в глазах и в сердце была невыносимой. Она была острой, жалящей и тяжелой, словно чья-то сильная рука вонзила в ее тело нож. Но какой бы ни была эта боль, она готова была вечно терпеть ее, чтобы боль не давала ей забыть о любимом брате.

Она будет жить, и она всегда будет помнить его. Люк взял жену на руки и отнес в постель. Она вцепилась в него изо всех сил, и ему пришлось приложить усилие, чтобы снять ее руки со своей шеи. Он дал ей носовой платок и накрыл ее одеялом.

Он вышел из комнаты и вскоре вернулся с графином и стаканом. Плеснул в стакан немножко бренди и протянул Брай, она оттолкнула его руку.