Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе - [7]

— А я решил было, что ты вернулась к друзьям.

Энн спустилась наконец и подошла ближе. Длинные волосы ее по-прежнему были неприбраны и лохматились, так что она еще больше напоминала озорного сорванца.

— Ты надеялся или боялся, что я вернулась к ним?

Буш хмуро на нее покосился. Человеческие отношения его утомляли; возможно, поэтому он и задержался так надолго в этой пустыне.

— Я все никак тебя не разгляжу, — щурился он. — Это все равно что смотреть сквозь две пары темных очков. И вообще, все мы на самом деле не те, кем кажемся.

Она снова бросила на него свой рентгеновский взгляд, но теперь взгляд этот был явно сочувственным.

Что тебя все мучает? Наверняка что-то серьезное.

Ее участие ломало в нем плотину, преграждавшую выход целой волне эмоций.

— Все как-то не соберусь рассказать тебе. Не знаю, что со мной. В голове полный хаос.

— Расскажи, если от этого станет легче.

Он понурил голову:

— То самое, что сказала вчера Джози. Что все это — не начало, а конец мира. И если это правда, если я смогу начать жизнь сначала, то… то можно будет наконец распутать ненавистный клубок, что так мешает мне…

Энн рассмеялась:

— А потом — назад во чрево, да?

Буш почувствовал себя худо. Надо бы сообщить в Институт, а то в этих проклятых немых лабиринтах недолго и рассудок потерять. Он не мог сейчас ответить Энн. Тяжко вздохнув, он побрел к палатке и вытащил затычку, чтобы выпустить воздух. Палатка съежилась и повалилась наземь, несколько раз судорожно дернувшись. Его никогда не занимал этот процесс, а сейчас движение странно отдалось у него внутри.

Но ни один мускул не дрогнул в лице Буша, когда он складывал палатку. По-прежнему игнорируя стоявшую неподалеку Энн, он достал из ранца свой скудный запас провизии и начал нехитрые приготовления к завтраку. Обычно Странники Духа брали с собою запас пищевых концентратов — как говорится, и дешево и сердито. Он уже несколько раз пополнял свои запасы, в основном у встречных коллег, которые возвращались в свое «настоящее» раньше срока — не выдерживали непроницаемого безмолвия. И потом, у его друга был магазинчик в юрском.

Когда на сковороде зашипела говяжья тушенка с салом, Буш поднял глаза, пока не скрестил шпагу-взгляд с Энн.

— Может, присоединишься, перед тем как убраться отсюда?

— Как отказать, когда так галантно приглашают. — Она присела рядом, улыбаясь. «Благодарит, что составил ей какую-никакую компанию», — подумал он.

— Да ну же, Буш! Я не хотела тебя обидеть. Ты такой же недотрога, как Стейн.

— Это еще кто?

— Да тот, с крашеными волосами, он был старше нас всех. Помнишь, он еще пожал тебе руку.

— Ну да. Как это он к вам затесался?

— Ему собирались устроить темную, а Лэнни его спас. Он страшно нервный. Знаешь, стоило ему тебя увидеть, как он решил, что ты — шпион. Он из две тысячи девяносто третьего и говорит, что там сейчас несладко.

Бушу вовсе не хотелось сейчас думать о девяностых и о вялом мирке, в котором жили его родители. А Энн продолжала:

— Послушать Стейна, так к Странствиям на всю жизнь охота пропадет. Нет, подумать только: он утверждает, что Уинлок кругом не прав и что мы думаем, что мы здесь, а на самом-то деле нас здесь нет, и много всего другого. Еще он говорил, что в подсознании осталось много уголков, еще не исследованных нами; и в таком случае никто не знает, чем могут обернуться наши Странствия.

— Что ж, возможно. Концепция подсознания была разработана в две тысячи семьдесят третьем, а первое Странствие Духа совершено года через три, не раньше.

Так что вполне может открыться еще что-то новое… Но что Стейн мог об этом знать?

— Может, просто хорохорился, старался произвести впечатление.

Она сняла стрелявшую маслом сковородку с походной плиты.

— Знаешь, этот Девон у меня уже в печенках сидит. Может, отправишься со мной в юрский?

— А разве не там Лэнни со товарищи?

— Так что с того? Ведь период же огромный…

На мгновение что-то странное овладело им; он вспомнил о собственном намерении и сразу согласился:

— Хорошо. Отправляемся вместе.

— Чудесно! Знаешь, я страшно боюсь Странствовать одна. Мою маму, например, ты никаким калачом не заманил бы на такую авантюру, хотя бы и в компании. Режьте меня, ешьте, говорит, я и с места не сдвинусь, да и тебя одну не пущу. Да, людям ее поколения никогда на такое не решиться. Эх, почему мы преодолеваем такие пласты времени, а заглянуть на три-четыре десятилетия назад — никак? Ничего не пожалею, ей-же-ей, чтобы посмотреть, как наш старик ухаживал за мамой. Держу пари, вот была бы сценка из дешевого фарса — в который они, впрочем, превратили всю свою совместную жизнь.

Буш промолчал, и Энн недоуменно ткнула его кулачком в бок:

— Эй, что же ты не отвечаешь? Вот уж не поверю, что не хотел бы подглядеть своих предков за этим!

— Энн, это кощунство!

— Да брось ты! Сам сказал бы то же, случись тебе меня опередить.

Буш покачал головой.

— О своих родителях я знаю достаточно и без таких экспериментов. Но, боюсь, большинство того же мнения, что и ты. Уинлок как-то проводил опрос среди сотрудников Института, который обнаружил у Странников — скажем так, у большинства — определенную склонность к кровосмешению. Отчасти это — главный, хотя неосознаваемый повод заглянуть в прошлое. Результаты опроса только подтвердили лишний раз правоту психоаналитиков в их выводах о человеческой природе.