Больше, чем игра - [17]

— Да

— Я не буду говорить тебе, сколько стоит бутылка, а то у тебя пропадёт аппетит.

Артёму захотелось плеснуть коньяком в лицо Никите Андреевичу, но он просто поставил свой бокал на столик.

— Артём, пойми меня правильно, я говорю всё это не для того, чтобы тебя обидеть, просто вижу, как ты смотришь на мою квартиру, как ты хочешь иметь такую же, и это вполне естественно для человека, всю жизнь прожившего в тесных «хрущёвках». Почему ты боишься себе в этом признаться? Я не понимаю, почему люди боятся кому-то, а главное, самим себе признаться, что их самое сокровенное желание — это иметь много денег? Ведь стоит это признать, и твоя жизнь станет намного проще, исчезнут все эти ненужные морально-этические переживания и поиски. — Никита Андреевич допил коньяк, снова наполнил свой бокал и бокал Артёма, но Артём не стал пить.

— Я так понимаю, вы сейчас говорили про свою жизнь? — Артём смотрел прямо в глаза отцу своей девушки. Никита Андреевич выдержал этот взгляд.

— Да. Ты думаешь, мне нравится вставлять всяким дурёхам силиконовые имплантаты или откачивать жир у людей, которые просто не могут ограничить себя в еде? Но я не могу пересадить своим пациентам свой мозг, и если они надеются стать счастливее с искусственной грудью или другой формой носа и готовы ради этого ложиться на мой стол, не боясь боли и возможных осложнений — это их выбор. Я просто делаю свою работу — это приносит деньги, а деньги приносят комфорт и всё, что ты сейчас видишь вокруг. У меня красивая жена, а красивые женщины требуют денег. Поэтому я больше не мучаюсь ненужным вопросом, почему с каждым годом у меня всё больше пациентов. Я отвечаю себе так: никто уже давно не верит, что настоящая красота человека внутри. Никто уже давно не верит в то, чего нельзя потрогать или хотя бы логически объяснить. И меня это нисколько не расстраивает.

— А ваша жена? Ведь она писательница! Неужели она с вами согласна? — Артёму захотелось выпить, и он посмотрел на свой бокал.

— Катя… Вот у неё-то как раз была настоящая мечта. Она хотела своими произведениями изменить этот мир. И ты знаешь, я ею горжусь! Она долго была верна себе, своей мечте. Писала потрясающие рассказы! Самый мой любимый — про маленького мальчика, главным сокровищем для которого была копилка, подаренная мамой, куда он складывал найденные и подаренные монеты. Для него с детства деньги стали главной ценностью, он думал, что за деньги можно купить абсолютно всё. Дошло до того, что когда у него болел живот, а мама не могла с ним остаться — ей надо было на работу, мальчонка разбил свою копилку и предложил маме денег, чтобы она осталась с ним. И ты знаешь, мне кажется, парень правильно понял, что такое деньги.

— Этого мальчика случайно не с вас списывали? — Артём был впечатлён цинизмом Никиты Андреевича.

— Нет. Я всё-таки считаю, что есть вещи, которые нельзя купить за деньги. А вернее, которые никто не продаёт, но это не потому, что не позволяют принципы, а потому что им нельзя установить конкретную цену. Покупатель не хочет переплачивать, а продавец боится продешевить. Всё просто.

Так вот, Катя писала свои рассказы, их не печатали. Она писала ещё и ещё. Результат всегда был один и тот же. Пока, наконец, она не разозлилась и написала пошленький романчик, а потом отослала его в издательство. Она ещё заявила: «Если это напечатают, я больше никогда не буду писать», — вспоминая о жене, Никита Андреевич улыбнулся.

— Напечатали? — спросил Артём, хотя заранее знал ответ.

— Напечатали. Да ещё предложили такой контракт, что Катя смекнула: нет смысла писать для кучки интеллектуалов. Что, чем больше людей читают твои книги, тем больше тебе платят издатели. Даже талант можно измерить деньгами. Сейчас ей и писать-то особо ничего не надо, она просто придумывает сюжеты, а пишут «её» романы совсем другие люди. — Никита Андреевич откинулся на спинку кресла. Он уже не видел в лице Артёма былой решимости спорить, и это его забавляло.

— Вы хотите сказать, что реализовать мечту невозможно? — тихо спросил Артём, глядя в пол.

— Как бы там ни было, человек всегда оказывается меньше своей мечты. И чем раньше он это понимает, тем легче ему жить. Пока пошлость устраивает большинство, один человек не в состоянии что-либо изменить. К тому же, чтобы изменить этот мир, нужно быть не таким, как все. А чтобы быть не как все, нужно быть лучше этого мира. Но я таких людей что-то не встречал. Ты же, видимо, считаешь себя каким-то уникальным. Что ты о себе возомнил? Чем ты лучше других? Остынь! Спустись, наконец, на землю.

Артём одним глотком опустошил свой бокал. Коньяк приятно согрел изнутри. Никита Андреевич снова наполнил бокал Артёма и предложил выпить за Жанну. Они чокнулись, выпили, и Никита Андреевич пустился в долгие, вполне логичные, полные здравого смысла рассуждения о том, что Артёму уже девятнадцать лет, что, раз он до сих пор не попал в профессиональный футбольный клуб, то уже вряд ли сделает серьёзную спортивную карьеру, чтобы достойно обеспечивать Жанну, что, если нет денег, то можно забыть о таких красивых девушках, как его дочь, что в его возрасте уже пора задуматься о серьёзной работе, с которой любезно обещал помочь Артёму через своих многочисленных знакомых, нужно только, чтобы Артём решил, чем он хочет заниматься в жизни: гонять мяч, каждый день рискуя получить травму, или, как все нормальные люди, получать приличные деньги, работая головой.