Большая Засада - [24]

Он оправлялся в кустах, хотя боялся змей. Окунался в воды реки, очищаясь от пота, от зловония клопов и ночных видений, чистил зубы, натирая их табаком; дул на золу, оживляя угли на железном треножнике — восточной роскоши, полученной за долги в Такараше. Кипятил воду для кофе в жестяной посудине. Снова примирившись с собой, он раздумывал о жизни и ее невзгодах. И так плохо, и сяк нехорошо. Он был уверен, что, сдавшись, сразу же об этом пожалеет: милость Божья не дается маловерным. Чтобы заслужить ее и стать богатым и уважаемым коммерсантом, он должен достойно ответить на суровый вызов.

Он рвал могучими руками мякоть жаки — желтую амфору с медом, — пальцами вытаскивал сочные ягоды, сок стекал с уголков рта. Жарил на углях кусок вяленого шарке. Он заказал вертел у Каштора Абдуима — это умелый кузнец, известный своей крепкой рукой, легким и ловким молотом. Жир из засушенного мяса капал на муку из маниоки — не было лучшего вкуса, более желанного лакомства для гурмана-грапиуны. Ломоть шарке, пригоршня муки из маниоки и, чтобы соль не так ощущалась, — спелые сладкие бананы. Смешивались вкусы и запахи жаки и жаба,[43] бананов и рападуры, каж, мангаба, умбу. В дни чревоугодия и изысков он нанизывал на заостренную перочинным ножиком веточку земляной банан и поджаривал его, пока тот не начинал золотиться, лопаясь от жара. Чтобы банан не подгорал, Фадул делал панировку из муки, а потом счищал ее, — вкуснятина!

Легкий бриз долетал с реки; проститутки отдыхали от ночного одурения; Тисау выходил, чтобы осмотреть охотничьи ловушки. Наемники на складе какао и работники, строившие загон для скота полковника Робуштиану де Араужу, еще не приступили к делу. Только птичьи трели нарушали тишину Большой Засады. Это был любимый час Фадула: выпив горячий кофе, он усаживался у порога, зажигал кальян и оглядывал мирные окрестности: долину, реку, горы, деревья и узкий ряд домов. Большой Турок отдыхал в своей империи.

Его ничто отсюда не выманит: ни совет врача, ни угроза жагунсо, ни соблазн женщины. Не родилась еще та баба, которая заставит его сдаться, отступить от своей судьбы. Кто теряет голову из-за юбки так, что совсем перестает соображать, кончает свои дни в нищете и унижении, над ним все смеются и издеваются. Даже если Зезинья ду Бутиа приедет во главе карнавальной процессии, которая будет состоять из самых аппетитных шлюх из кабаре Ильеуса и Итабуны, они не заставят его совершить подобное безрассудство. Ни одна баба, будь то Зезинья — проститутка, красотка из кривого переулка, или барышня Аруза — отличная партия, или Жуссара Рамуш Рабат, богатая вдова, — обе невесты на выданье, соблазнительные и лживые. Множество искушений не дают покоя хорошему христианину, они несут иллюзорный соблазн и реальную опасность. Размышляя о своих делах-делишках, он неусыпно следил за берегом реки, особенно за той его частью, где находилось Биде даш Дамаш — Дамское биде. Так Каштор, офранцузившийся негр, назвал каменный бассейн с водопадом, где проститутки купались и стирали. Кто знает, может быть, Бернарда окажет милость и, освежившись после купания, согласится наполнить праздником и весельем пустоту утра.

Бернарда, темная загадка. Ему даже показалось как-то, что благодаря подаркам она выделяет его среди всего того сброда, который вокруг нее крутился. Часами могла она слушать его «Сказки тысячи и одной ночи», детские побасенки, истории из Библии, в которых турок был специалистом. В постели она бушевала, объятая огнем, и смеялась не прекращая. Многим казалось, что между ними что-то есть. И все же Бернарда отказалась перенести свои пожитки в его дом, чтобы превратиться из проститутки в любовницу, почтенную сожительницу, а предпочла остаться шлюхой, у которой для каждого прохожего открыт дом и раздвинуты ноги. Фадул не понимал: она была столь же загадочна, как стихи Корана, запутанной книги неверных.

Болтая с Корокой о жизни и ее хитросплетениях, он спросил мимоходом, нет ли у нее объяснения абсурдному поведению Бернарды. Корока уклонилась:

— Да кто ж ее знает! Голова женщины — темный колодец. У меня челюсть отвисла, когда я узнала. Но если я скажу то, что скажу, сеу Фаду не поверит: в Итабуне я знала одну особу, которая бросила богача мужа, владельца магазина, души в ней не чаявшего, чтобы промышлять проституткой в публичном доме. Ее звали Валделисе, это была видная бабенка, и ей нравилось быть шлюхой. Мир более мудреный, чем нам кажется, сеу Фаду Это все, что я могу сказать, больше я ничего не знаю.

Лунной ночью в Большой Засаде появляется цыганский табор

1

В те времена, когда селение только зародилось, в Большой Засаде побывал цыганский табор и, невзирая на все передряги, оставил по себе долгую память. По цыганам тосковали, хотя за один день и одну ночь произошло не так уж много событий, о которых стоило бы рассказать. И все же осталось некое неотразимое очарование, неразрешимая загадка.

Цыгане появились однажды, когда только начинало вечереть, и разбили лагерь в зарослях, на том берегу реки. Должно быть, они, направляясь к мосту, сбились с дороги или сделали это специально — поди пойми!