Большая судьба - [121]

— Если сказать, что наш кооператив в первые годы был фабрикой по производству овощей, то теперь это крупный сельскохозяйственный комбинат, — рассуждает главный агроном, заместитель председателя ТКЗХ Спиро Спиров, человек «одного воинского призыва» с председателем, думающий и многогранный специалист. — Да, комбинат!..

Кооператив «Октябрьская победа» из года в год получает все больше продукции. Если в 1958 году его производство составило в денежном выражении 30 миллионов левов, то в 1959 году — 44 миллиона. Кооператорам пришлось на трудодень по 21 с половиною лева. Почти 8 с половиной тысяч левов достиг годовой заработок каждого трудоспособного. В нынешнем году кооператив производит на каждые сто гектаров пашни по 25 тонн молока, по 12 с лишним тонн мяса, по 42 тысячи яиц.

Прав Спиро Спиров, сравнивая свой кооператив с комбинатом. Не много таких промышленных предприятий, в номенклатуре которых можно насчитать полсотни наименований различных изделий. А кооператив возделывает 48 культур! Если же перечислить все виды выпускаемой им продукции, то к этому числу нужно будет добавить еще полстолько!

По-прежнему основной статьей общественного дохода кооператива остается овощеводство. За последний год оно принесло кооперативной казне 5 с половиною миллионов левов. Но на пятки овощеводам уже наступают виноградари. От них поступает 5 миллионов левов. Всего на полмиллиона меньше дают прибыли хлопкоробы.

Шестнадцать лет назад крестьяне Поликраиште и окрестных сел не сеяли своего хлеба. Они покупали пшеницу в Добрудже и Белой Слатине, тратя три четверти всей выручки от продажи овощей. Нынче кооператив, несравнимо увеличив против прежнего производство огородных культур, одним урожаем зерновых может обеспечить на три года потребности своих крестьян. А площади под его полями не расширились. Они остались в дедовских границах!

Упреждая меня от «увлечения общими цифрами», Никола Кушев говорит:

— За пять лет, прошедших со времени вашего первого приезда, появились и другие показатели, которые рельефно характеризуют рост силы кооператива. Я имею в виду перемены в быту наших крестьян. Исстари каждая семья жила своей жизнью, своими достатками и нуждами, или, как мы любим выражаться, хлебала свою чорбу — одна погуще, другая пожиже. Теперь у нас общий котел, и суп в нем наваристей, чем домашний. В трех общественных столовых кормятся четыре тысячи кооператоров. Дети и старики пользуются особыми привилегиями. Создано восемь детсадов, трое детских яслей недельных и больше десятка дневных. Ребятишки в детских учреждениях и школьники пользуются бесплатным завтраком. Плата в яслях и садиках за обед и ужин взимается минимальная, скорее, символическая. Престарелые кооператоры, помимо пенсии, получают от нас регулярное пособие. Через полгода открываем дом для одиноких стариков. Захворал человек — ему начисляется по больничному листу семьдесят процентов его средней дневной выработки. Наши отчисления в социальный фонд превышают миллион левов в год. И вот что мне хотелось бы еще подчеркнуть. Во всем этом мы видим ростки нового, коммунистического! А корни этих ростков, конечно, крепкое, общественное хозяйство. Оно основа основ нашего расцвета!

Ростки коммунистического!.. Утро светлого дня!..

…Сколько же перемен произошло в Поликраиште! Да еще таких разительных!..

Но когда мы вышли во двор, мне показалось, что ночь была такая же, как и пять лет назад. Вызвездилось чистое балканское небо. Вызвездилась мириадами электрических огней долина. И люди, что провожали меня, умолкли, то ли залюбовавшись половодьем света, разлившегося над родными просторами, то ли заслушавшись веселой песней высоких, молодых голосов, плывущей от села.

Но и песня была не та, что пели пять лет назад. Мелодичней, счастливей. И пели ее другие парни, другие девчата. Они были счастливей всех, кто когда-либо жил в «краю полей».

1960 г.

У истоков чугунной реки

Люди говорят, что горы — погреба земли, в которых лежат несметные сокровища…

Рисунок гор бесконечно многообразен, как световая гамма неба и моря… Холмистая гряда Большого Балканского хребта севернее Софии представляется тесным нагромождением погребов с покато срезанными крышами, словно бы высеченных в граните давно покинувшими Землю циклопами.

У подошвы одного из холмов разместилось село Кремиковцы. А над ним светится луковицей купол средневекового монастыря, который грудью крепостных стен выстоял против турецкой неволи. Ныне это исторический памятник…

Судьба села походит на судьбу человека. Родилось оно в скудном краю Софийского поля. И назвали его Кремиковцы. То ли потому, что местность кремнистая, то ли потому, что поблизости люди промышляли охру, большая примесь лимонита в которой давала ей кремовый отлив. Росло и прозябало село в безвестности. Знали его, как знают бедняка-горемыку, лишь ближние соседи. Не с чего крестьянам было забогатеть. Угодья в округе были гиблые не только для землепашества, но и для скотоводства: пшеница родила — от колоса до колоса не слышно голоса, пастбища, что тырло, — плешь на плеши. Ржа жгла корни злаков и трав. Когда селяне рыли колодцы и погреба, они примечали, что чем глубже, тем желто-ржавый цвет грунта сгущается.