Большая реставрация обеда - [76]
– Что «помидор»?
– Все – «помидор»!
– Ну, хорошо… А что вы думаете о зеленом цвете?
– Он воплощает в себе незрелые помидоры!
– Приходите, когда созреете…
И компетентные органы не выпускали меня за пределы родины с такими неадекватными чувствами. «Вы знаете, почему помидор красный?! Вы знаете, почему помидор красный?! Вы хотите об этом поговорить?!» Органы говорили, что за границей другие органы, среди которых нет сердца. Вначале они поиграют на моих чувствах, а потом дадут тридцать долларов. На эти деньги можно купить жевательную резинку и сдохнуть под забором! «Ты хочешь продать свою родину за бубли-гум?!» – интересовались органы, особенно напирая на «тридцать долларов». И скорее всего органы ждали от меня благодарности, что я появился на свет при их непосредственном участии, но чувства пели другое, и я не испытывал благодарности к органам.
«Come together! Right now! Over me!»[28] – пели чувства, а я аккомпанировал им на ударной установке – «Ффшшших! Бум, бум, бууум! Ффшшших! Бум, бум, бууум!», рискуя получить медицинскую справку, как у Йогана Мошки. Ведь, находясь между органами и чувствами, ты болтаешься, как неизвестный предмет в проруби, а компетентные органы умели мастерски находить синонимы такому времяпрепровождению. Можете назвать это космополитизмом, а у меня язык не поворачивается… Я просто отъехал всеми чувствами за границу, а телом остался на исторической родине. «Come together!» И стал называть себя Йиржи Геллером втайне от компетентных органов.
Участвовал телом в строительстве коммунизма, сочинял юмористические рассказы, играл в ансамбле на ударных инструментах и продвигал «Камтугезу» в жизнь под видом пародий. Время от времени матерился на популярную мелодию «Запуск и прохождение советской баллистической ракеты сквозь плотные слои атмосферы», которую передавали на частоте радиостанции «Голос Америки». А тонкая пародийная операция с «Камтугезой» проходила без осложнений! Ведь если из песни вырезать непонятные английские слова и заменить на трансплантанты – компетентные органы не отторгались. «Белфаст» превращался в композицию «Про галоши», которых у нас хватало, чтобы обуть Южную и Центральную Африку. И как об этом не догадалась главная родина – снабдить всех галошами по обе стороны от экватора?!
И никакой трагедии! Подобными глупостями я занимался лет десять, изредка полагая, что напишу об этом очень смешной роман и назову его «Камтугеза». Но время шло, и в двадцать пять я сократил свои сатирические амбиции до повести, а в тридцать уже чувствовал себя на рассказ с подагрой. Говорят, что в конце концов мечтаешь о стакане воды, который тебе подадут компетентные органы. Да что теперь о них вспоминать?!
А чувство со временем начинает выглядеть как старое полупальто, побитое молью. Которое жалко выбросить и которое вышло из моды. Изредка ты достаешь его из кладовки, кряхтя напяливаешь на себя и красуешься на потеху молоденьким девушкам. Ты говоришь, шаркая ножкой: «Позвольте вас пригласить на романтический танец в стиле семидесятых!» – и выглядишь смешно, потому что давно не смотрел на себя в зеркало. А там старое лохматое чучело с непонятными чувствами.
Когда в двадцать восемь лет я устроился на работу администратором танцевального зала во Дворец культуры, еще захаживал на дискотеки один такой плясун. Исполнять балетные номера для умирающего лебедя с песочным отверстием. Его не устраивали тихие ретроспективные вечера «для тех, кому далеко за тридцать». И он потрясал своими пятидесятыми или шестидесятыми чувствами, как старый испорченный экскаватор размахивает ковшом! Больше для выпендрона, чем со смыслом. Поэтому уходил с одышкой, а не с молоденькой танцовщицей. Что весьма характерно, когда мужчина рассчитывает тряхнуть стариной за просто так. Вот мне отдавались во Дворце культуры – еще за контрамарку. И не хлопотно, и с перспективой на абонемент.
В первый, третий и пятый раз – я выписывал этот абонемент на сходное имя. Такое же развлечение было у Александра Македонского с Александриями. Он давал всем завоеванным городам одно название. Но то ж населенные пункты, а это ж – дамы. Поэтому я разделял своих бывших жен на четненьких и нечетненьких, ради удобства, и присваивал им порядковые номера. Получался «каталог кораблей» из «Илиады» Гомера…
«Прима» считала, что сон – лекарство от всех невзгод. Первую половину дня она мирно дрыхла, вторую – рассказывала, что видела во сне. В конце концов, эти половинки у нее перемешались, и Прима стала воспринимать меня как фантом. Думала, что семейная жизнь – это грезы, а наяву я причудливая сволочь. Когда мы расстались – она спала…
«Секунда» выкуривала пачку сигарет минут за сорок и выпивала бутылку вина – еще быстрее. После чего ей был необходим спарринг-партнер для тренировочного боя. Я выстоял против нее целых восемь раундов, покуда в суде нам не сказали «брейк» и не развели по разным углам жизни. Предполагаю, она до сих пор жалеет, что не завершила нашу встречу нокаутом…
«Реставрация обеда» – второй роман Иржи Грошека, своего рода литературная автобиография, связанная с «Легким завтраком в тени некрополя» общими «персонажами», такими как хитроумный сюжет и неповторимый «грошековский» юмор. Вдобавок «Реставрация обеда» еще и роман-концепция. Автор приглашает вас посетить свою «творческую кухню» и понаблюдать, как весело готовятся котлеты по-пражски и чешско-моравские фрикадельки. Вот эти блюда и есть литературные рецепты, которые оборачиваются авторскими афоризмами на все случаи жизни.
Популярный роман видного чешского писателя, критика и кинематографиста, первый в предполагаемой трилогии. Книга стала в Чехии бестселлером, переведена на восемь европейских языков, готовится экранизация. Роман построен, как яркая мозаика, где бок о бок существуют императорский Рим и современная Прага, модный кинорежиссер и Валерия Мессалина…
В этой книге всего понемногу: и бывших жизней, и грехов, и самоиронии, и литературных фокусов с разоблачением. А главное, «Файф-о-клок» – это действительно смешной сборник, состоящий из романа «Файф», пяти интервью с Иржи Грошеком и повести «Пять фацеций „а-ля рюсс“».
Современный русский писатель Иржи Грошек предлагает на суд читателя новый роман, щедро наполненный юмором, самоиронией и фантасмагорией. Исторические и культурные аллюзии воплощены автором в образе обаятельного писателя-неудачника. Все персонажи существуют в неком архиепическом пространстве места-времени, где в последний день перед извержением Везувия случаются странные и безусловно смешные истории, а древнеримские Помпеи превращаются в заброшенный российский городок на побережье Черного моря.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
Роман греческого писателя Андреаса Франгяса написан в 1962 году. В нем рассказывается о поколении борцов «Сопротивления» в послевоенный период Греции. Поражение подорвало их надежду на новую справедливую жизнь в близком будущем. В обстановке окружающей их враждебности они мучительно пытаются найти самих себя, внять голосу своей совести и следовать в жизни своим прежним идеалам.
Повествование ведёт некий Леви — уроженец г. Ленинграда, проживающий в еврейском гетто Антверпена. У шамеша синагоги «Ван ден Нест» Леви спрашивает о возможности остановиться на «пару дней» у семьи его новоявленного зятя, чтобы поближе познакомиться с жизнью английских евреев. Гуляя по улицам Манчестера «еврейского» и Манчестера «светского», в его памяти и воображении всплывают воспоминания, связанные с Ленинским районом города Ленинграда, на одной из улиц которого в квартирах домов скрывается отдельный, особенный роман, зачастую переполненный болью и безнадёжностью.
Роман «Площадь» выдающегося южнокорейского писателя посвящен драматическому периоду в корейской истории. Герои романа участвует в событиях, углубляющих разделение родины, осознает трагичность своего положения, выбирает третий путь. Но это не становится выходом из духовного тупика. Первое издание на русском языке.
О чем моя книга? О жизни, о рыбалке, немного о приключениях, о дорогах, которых нет у вас, которые я проехал за рулем сам, о друзьях-товарищах, о пережитых когда-то острых приключениях, когда проходил по лезвию, про то, что есть у многих в жизни – у меня это было иногда очень и очень острым, на грани фола. Книга скорее к приключениям относится, хотя, я думаю, и к прозе; наверное, будет и о чем поразмышлять, кто-то, может, и поспорит; я писал так, как чувствую жизнь сам, кроме меня ее ни прожить, ни осмыслить никто не сможет так, как я.
Новая история о любви и взрослении от автора "Встретимся на Плутоне". Мишель отправляется к бабушке в Кострому, чтобы пережить развод родителей. Девочка хочет, чтобы все наладилось, но узнает страшную тайну: папа всегда хотел мальчика и вообще сомневается, родная ли она ему? Героиня знакомится с местными ребятами и влюбляется в друга детства. Но Илья, похоже, жаждет заставить ревновать бывшую, используя Мишель. Девочка заново открывает для себя Кострому и сталкивается с первыми разочарованиями.