Большая починка - [14]

— Нет Юры Ермолаева, — сказал Воронок.

— Ясно, — сказал Егор Егорович, отлично изучивший всех ребят зоны, — размышляет о виденном.

Это не было шуткой. Это было точно так. Стоило Юре столкнуться с мало-мальски необъяснимым явлением, и он останавливался как вкопанный, мучительно размышляя, почему так: ветер дует в одну сторону, а облако плывет в другую?

Сбор начали без Юры Ермолаева. Егор Егорович был не один. Рядом с ним, худой и жилистый, сидел участковый, дядя Толя. Все в нем поражало воображение ребят. Дядя Толя видит в темноте… Кто пустил, не известно, но поверили все. Человек от кого произошел? От животных. Кошка — животное. Видит в темноте. Почему бы и дяде Толе не видеть? По наследству.

Дяде Толе лучше не врать. Генка Юровец запустил раз змея. А тот в чужом саду упал, на яблоню. Генка Юровец залез и добром попросил: «Отдай». Но яблоня, как в сказке, попалась строптивая. Отдам, отвечает, если моих плодов отведаешь. Генка Юровец, грешный человек, не устоял перед соблазном. Хозяева пожаловались участковому. Дядя Толя побывал на месте происшествия, подергал носом и сказал:

— Что упало, то пропало. А больше пропадать не будет.

Встретив Генку Юровца со змеем, подергал носом и сказал:

— Трудная работа.

— Вы о чем? — спросил Генка Юровец, как можно смелей глядя в глаза участковому.

— О змее, — вздохнул участковый. — Трудная работа за сладкими яблоками летать.

Генка Юровец рот разинул от удивления: откуда знает, никто ведь не видел, как он в чужой сад лазил? От удивления признался: да, лазил. И пустил легенду. У дяди Толи в носу «детектор лжи», лучше американского. Подергает дядя Толя носом, и готово, тайна преступления раскрыта. О каком «преступлении» в данном случае идет речь, умолчал. Ничего не мог сказать также о принципе действия «детектора лжи». А принцип был прост: машинное масло, которым пропах Генка Юровец, вечно возившийся со всякими механизмами.

Так и жил дядя Толя, участковый, обрастая легендами и сам не подозревая о своем могуществе.

Когда комната набилась, Егор Егорович скомандовал:

— Садись!

И все плюхнулись, где стояли, распихивая друг друга локтями. Уселись и замолчали. Дядя Толя расстегнул китель и достал из бокового кармана фотографию. Пустил по рукам и спросил:

— Кто знает этого гражданина?

Лес рук вырос:

— Я…

— Мы…

— Все…

Егор Егорович вызвал Сашу Павлова. Саша, стыдясь того, что было («арбузы проклятые»), как под пыткой, выдавливая слова, рассказал о встречах своих с Мацуком.

— Все? — спросил участковый и посмотрел на потолок, словно ему, потолку, а не Саше Павлову был адресован вопрос.

Ребята тоже посмотрели на потолок. Егор Егорович усмехнулся. В его время, бывало, спрашивали у собеседника: «Откуда взял?» И сами за рассказчика отвечали: «С потолка». В его время потолки оклеивали газетами. А в газетах чего только не было! Выдумывать не надо, «бери с потолка» и валяй, передавай дальше. Увы, теперь потолки не оклеивают газетами и «взять» с них нечего. Однако привычка смотреть на потолок сохранилась.

— Все? — переспросил участковый и в упор посмотрел на Сашу Павлова.

Вот теперь вопрос достиг цели. Саша Павлов вспомнил о «детекторе лжи», которым владел дядя Толя, участковый, и решил, что запираться бесполезно. Милиционер все равно все узнает. Он стал рассказывать.

Как-то вечером, дежуря на вокзале («пионерский патруль порядка»), они встретили Мацука. Он ходил по перрону и, видимо, ждал поезда. Скорый прибыл. Мацук подошел к пассажиру, вышедшему из вагона, и попросил у него прикурить. Пока прикуривал, незаметно для всех, но не для «пионерского патруля порядка», обменялся с пассажиром маленькими чемоданчиками. Придя домой, Мацук открыл чемоданчик и вывалил оттуда кучу денег…

— Значит, вы следили за ним? — спросил участковый.

— Да, с того вечера, — сказал Саша Павлов и, будто оправдываясь, добавил: — Иногда… не все время.

— Знаю, — сказал участковый, — на ночь вы оставляли его в покое. А известна ли вашему уважаемому классному руководителю истинная причина прогулов, совершенных некоторыми ее учениками по «уважительной причине»?

— Нет, — сказал Саша Павлов, — не известна.

Егор Егорович строго посмотрел на Воронка. Воронок, угрожающе, — на Мишку-толстого, вожатого звена. Тот — хорошо, что глаза без зубов, — взглянул на Сашу Павлова так, будто собирался им пообедать.

— Ясно, — сказал участковый, — классного руководителя вы в известность не поставили. Ну а свое пионерское начальство? Товарищ Воронов?

— Нет, — сказал Воронок.

— Товарищ Онуфриев?

— Нет, — сказал Мишка-толстый, — не поставили.

— Кто же знал, чем вы занимаетесь? — продолжал допрос участковый.

— Никто, — гордо ответил Саша Павлов.

— Верно, — сказал участковый, — никто, кроме самого подследственного Мацука.

Ребята так и подскочили на месте: «Мацук знал, что за ним следят? Мацук подследственный?»

— Да, — ответил на первый вопрос участковый дядя Толя. — Он сам пришел в милицию и попросил оградить его от назойливого любопытства некоторых несовершеннолетних кандидатов в Шерлоки Холмсы. Эх, — вздохнул дядя Толя, — если бы мы его оградили…

Мишка-толстый по одному этому вздоху, не зная всего другого, понял, как виновато его звено. И сразу почувствовал власть над виноватыми, спросил: