Большая Ордынка. Прогулка по Замоскворечью - [101]

В годы Великой Отечественной войны многие преподаватели, выпускники и учащиеся училища ушли на фронт по призыву или добровольцами. Тем не менее обучение продолжалось, а осенью 1941 года даже был прием на первый курс. Корпус на Малой Ордынке отвели под общежитие для детей из оккупированных немцами территорий. В конце 1945 года в связи с семидесятипятилетием со дня смерти Константина Дмитриевича Ушинского Совет народных комиссаров СССР постановил присвоить первому педагогическому училищу в Москве имя великого русского педагога. В 2000 году приказом Московского комитета образования Московское педагогическое училище № 1 имени К.Д. Ушинского было реорганизовано в Педагогический колледж № 1 имени К.Д. Ушинского. Сегодня колледж готовит учителей начальной школы, социальных педагогов, воспитателей детских дошкольных учреждений. Специалисты ориентированы на образовательные учреждения нового поколения, соответствующие интересам детей, родителей, педагогов и потребностям быстро меняющегося мира.

Здание Александро-Мариинского Замоскворецкого училища строилось специально для учебного заведения. Не предполагалось использовать его в качестве жилого дома. Тем не менее заказчик купец Королев и архитектор Каминский сделали все, чтобы дом № 47 выделялся на фоне остальных строений Большой Ордынки. Его отличают массивный фундамент и необычная высота этажей, благодаря чему дом кажется вытянутым по вертикали. Центральный ризалит выделен более высоким актовым залом, а боковые части парадного фасада – ступенчатыми аттиками. Чем ближе мы подходим к Серпуховской площади, тем выше и богаче становятся здания, которые мы встречаем.

ПО ПУТИ К ЦЕРКВИ ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОМУЧЕНИЦЫ, ЧТО НА ВСПОЛЬЕ

Сразу за 1-м Казачьим переулком по правой стороне Большой Ордынки среди современных жилых и офисных зданий затерялся деревянный дом (№ 54) с большим мезонином и каменным фундаментом. В 1830-х годах усадьба принадлежала комиссионеру девятого класса Никите Васильевичу Лупандину. В середине XIX века домом владели купцы Быковские, ставшие позже мещанами. В 1908 году хозяином стал купец первой гильдии Николай Дмитриевич Комаров, который занимался скупкой леса, а также переработкой и оптовой продажей лесоматериалов. Он пригласил архитектора А.А. Бирюкова, который сделал значительную перестройку дома, расширив его с запада. Когда-то здесь была большая усадьба, от которой остался только главный дом, потому что остальная территория застроена зданиями с подземной парковкой. Недавно деревянный домик отреставрировали и сделали возле него автобусную остановку со скамейкой, на которой можно передохнуть и продолжить прогулку по Большой Ордынке.

Мимо дома № 56 проходишь как мимо укрепленной крепости, готовящейся к осаде. Здесь находится израильское посольство. Это место не всегда имело такой угрожающий вид. Было время, когда тут находилась усадьба и сад с пышно растущими деревьями и благоухающими цветами. В первой половине XIX века усадьба состояла из двухэтажного каменного главного дома, стоящего в глубине участка, и двух одноэтажных флигелей, симметрично фланкирующих парадный двор. В начале XX века усадьба по купчей крепости перешла от Елизаветы Дмитриевны Ремизовой к потомственной почетной гражданке Екатерине Николаевне Блохиной. После ее кончины в 1913 году душеприказчики Екатерины Николаевны представили в купеческую управу копию ее завещания, в котором говорилось: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Я нижеподписавшаяся, потомственная почетная гражданка Екатерина Николаевна Блохина, находясь в здравом уме и твердой памяти, делаю нижеследующее духовное завещание: Благоприобретенное владение мое в Якиманской части, второго участка, на улице Большой Ордынке, под № 347, завещаю в собственность Купеческому обществу с тем, чтобы в этом доме был устроен Приют для неизлечимых больных имени: Николая Васильевича, Анны Николаевны, Екатерины Николаевны и Сергея Николаевича Блохиных, для потомственных почетных граждан ни в каком колене не принадлежавших к еврейству и иноверческим вероисповеданиям. Приют должен быть устроен не менее, как на 15 мужчин и 15 женщин, и окончательное оборудование его для больных должно быть по возможности окончено к годовщине моей смерти. Означенное владение не должно быть ни продаваемо, ни закладываемо, и к нему не должно производиться никаких построек. Для того, чтобы больные пользовались лучшим воздухом, находящийся при доме сад не должен быть уничтожен, а должен поддерживаться в порядке, и двор должен остаться незамощенным, дабы имела возможность расти трава, как она растет в настоящее время, для лучшаго воздуха. Также не делать парового отопления, так как оно представляет вред здоровья больных. Для лучшаго питания больных иметь при больнице корову»[188].

Как видно из завещания, Екатерина Николаевна отнеслась к устройству приюта очень серьезно. Запрещая пристройки, она желала, чтобы только большая и лучшая часть дома была предназначена для больных. С этой же целью Блохина завещала иметь при приюте лишь приходящего доктора, чтобы он не занимал помещения в ущерб интересам призреваемых. Екатерина Николаевна оставила приюту стоячие старинные часы, книги, альбомы, портреты и некоторые иконы. Купеческая управа составила устав нового богоугодного заведения, который был утвержден московским градоначальником. Приют предназначался для не имеющих средств к существованию неизлечимо больных людей и содержался на доход от завещанного Блохиной дома на Рождественке.