Большая Ордынка - [13]

После всей этой процедуры сели все в такси, было их заказано три, с лентами, куклой, медведем — фу. Села рядом с женихом, с другой стороны невеста. Он на кольцо свое смотрит, говорит довольно-таки вызывающе:

— Это мы сейчас снимем, — и кладет в карман. Она на него так жалостно уставилась, а он свое: — Правда, — говорит, — и выкинуть его не жалко. Но можно и подарить кому-нибудь.

Какой хам! А вечером потащился меня провожать, ушел со свадьбы, таскались по Москве, не могла от него отделаться. Ну, как это назвать?!

Бабушка, например, отравила мою юность. Я постоянно наблюдала ее ревнивый, тяжелый взгляд, которым она смотрела на маму. Или когда они бывали вместе с папой, то на них обоих. Я-то ведь понимала, что маму она ненавидит, да и мама ее. Только не выражали этого, так они считали, но я-то ведь все видела с того самого времени, как себя помню.

У нас в семье хоть мама на папу смотрит как на человека, любит его, наверное. Это точно. А у моей подруги, там вообще отец с матерью не живут и только делают вид, что у них семья и все в порядке, для детей. А кому это нужно? Она уже в восемь лет обо всем догадывалась, все понимала. Даже еще раньше сообразила, что между отцом и матерью все пустое, одно кривлянье и ложь. Дети не дураки! Все понимают! Потом осуждают — какие это родители, если с детства прививают обман.

Люблю зеркало. Бабушка всегда упрекала: все вертишься, вертишься, счастье проглядишь. А Танечка сама в зеркале каждую свою морщинку разглядывает, изучает и замазывает тоном. У нее пять разных тонов, французские. А меня за зеркало тоже ругает, говорит: слишком много любуешься на себя. И не понимает, что я люблю зеркало не для того, чтобы на себя любоваться. Я даже не так уж и нравлюсь себе, внешне. А просто так. В зеркало посмотришь и не так одиноко становится. Дружелюбство какое-то видишь, и не одна. А то еще растроишься, расчетверишься, и совсем весело. Очень хорошо понимаю, почему раньше богатые украшали себя зеркалами.

Дни улетают от меня, улетают. Ничего не успеваю и не записываю, а надо бы, много чего есть такого.

Я знаю, что никогда не стану художником, для этого у меня мало упорства, а может быть, и таланта. Мне предложили стать манекенщицей. Наверное, это идея. Можно будет поехать за границу.

Он вошел, и все во мне заликовало. Сразу не зная меня, в первый раз ведь увидел, пошел прямо ко мне, никого не замечая, взял обе мои руки и поцеловал сперва одну, потом другую. Я подумала: вот он, наконец! Мы недолго оставались со всеми и ушли. Он вел меня по улице, как будто так и надо, обнял и вел. Потом остановил машину какую-то, не такси, и привез к себе. С тех пор не видела его десять дней, ждала, что позвонит сам, наконец звоню. Он:

«Лапынька, детынька, я очень пьян. Знаешь, прийму сейчас холодный душ и встретимся с тобой. Хочешь?» Молчу. Он: «Аллочка?» Молчу. «Галя?! Нет? Валюша?» Говорю: «Нет». — «Лариса, золотко!»

Бросила трубку.

Снег это радость, это чистота, и в каждой снежинке целый мир. Я готова плакать, когда он тает. И как он грязнится, снег, здесь в городе. А у нас что? Пески. Я шла переулком, и снег лежал, его было так много, и он заглушал шаги, и так было тихо, и так светло от чистоты и белизны, и ночью светло.

Конечно, ничто не раздражает так, как чужой телефонный разговор, да еще если он бесконечный. Танечка все время злится на меня, что я подолгу разговариваю. Но если уж сама засядет, то можно лопнуть. Ей можно, а мне нельзя. Логика железная. И так во всем.

Наверное, не надо было, чтобы я родилась. Папе с мамой это не надо было в первую очередь. Если бы я была им нужна, разве они бы согласились, чтоб я уехала. Ощущать себя в будущем, будущее в себе. Что это значит? Мне кажется, что я жила и всегда буду жить. Форма? Ну этого я не знаю.

Танечка уверена, что очень современна. Дружит с молодежью, это она так считает, что дружит. Как люди ничего в себе не понимают. Ведь и молодежь в ее воображении совсем не такая, какая есть, а такая, как ей хочется, какую она себе выдумала. И ее аспиранты, студенты делают вид, что дружат с ней как с ровесницей. Дудки. Ничего подобного. Я видела, как они приходят к ней домой на консультации. Обман сплошной, двойной обман. Мне, может быть, ее больше всех жалко. Танечка считает, что она их очень любит. А по-моему, она любит только себя. Я знаю, что и меня она не любит. Наверное, вообще не знает, что это такое кого-нибудь любить. Потому-то мне и жаль ее, а Лешка не понимает. Я ему пытаюсь внушить. Он хороший, но слишком большой материалист.

Подумаешь, знаний у нее много, а кому они нужны, чужие знания, ими не попользуешься. Каждый сам знания приобретает. Они не твои, это даже не чужие деньги, их хотя бы можно украсть, А то и бабушка моя взялась меня учить. Вот бабушку мне совсем не жаль, потому что бабушка в доме — власть.

В нашем городе, по-моему, есть тайное общество, правда, у собак. Я часто наблюдала как по утрам, они возвращаются откуда-то озабоченные, возбужденные, что-то обсуждают между собой. Когда, я их встречала стаями по утрам, маленьких и больших, лохматых и гладкошерстных, мне всегда казалось, что они возвращаются именно с какого-то тайного совещания, и очень завидовала им. А что? Может быть, и так. Мне говорили, по ночам они охотятся в песках, но что мы, люди, знаем вообще? Только воображаем о себе очень много.