Большая охота - [39]

А через день, наперекор прогнозам, забарабанило по кабинам каравана, запуржило, замело.

Ехали «медвежатники» по вешкам…

Гусеничные вездеходы буксовали.

Напарник открыл по неосторожности дверку кабины – и выволокло его вместе с дверкой, выдуло и выбросило неизвестно куда. А в двух метрах от колеса уже не видно. Скорость у колонны тишайшая, на ощупь. И рев. То ли бурана, то ли дизелей. В замешательстве чертыхнулся напарник, встал на колени – куда ползти? Вдруг порыв налетел прозрачный, бесснежный – да вот же он, трак гусеничный мелькнул, недвижный, фарами освещенный! Рукой подать. И люди – ищут, зовут надсадно.

Такая жизнь – на пределе человеческих и технических возможностей – неделю. Внезапно, как это бывает в Заполярье, буран унялся. Последний день до Ямбургского месторождения тащились при ясной безветренной луне и крепком морозе. Остановились на берегу скрытой подо льдом речки с длинным, извилистым, как змеюка, названием Нядюмонтопоепокояха.

«Терра инкогнита» – неизвестная земля.

Хотя… Какая она, к черту, «инкогнита»? Ежели исхожена, излетана геологами вдоль и поперек, а под земной твердью найдены несметные запасы углеводородов?

Первопроходцами Ямбурга являются «медвежатники». Это от названия месторождения – Медвежье – их так романтически до сих пор величают. В повседневной жизни были они работниками славного производственного объединения «Надымгазпром», где генеральным директором в ту пору стоял Владислав Владимирович Стрижов. Директор Стрижов – замечательная личность, способнейший командир газового производства. Когда в начале семидесятых пошел «большой газ» Западной Сибири, именно Стрижову доверили возглавить флагманское газодобывающее предприятие страны. Он мыслил широко, творчески. Азартно спорил с начальством. Медвежье только набирало свои обороты, а он уже думал о перспективе – о подходах к Уренгойскому и Ямбургскому месторождениям. Был убежден: во избежание неразберихи, грубых ошибок и просчетов «пионерного периода», когда как бы закладывается «фундамент» разработки месторождения, газовикам следует самостоятельно, намного раньше строителей Миннефтегазстроя, выходить на новые газоносные площади. И начинать работу по созданию базы.

Но «верхи» строжайше запрещали своевольничать.

В 1973 году, однако, он со своими единомышленниками претворил свой замысел в жизнь. Тайно, без министерского благословения, высадил десант на Уренгойский плацдарм и приступил к его обустройству. Средства на это дело по крохам собирали из собственной прибыли предприятия. Через год «тайна» раскрылась. Начальство гневалось. На Стрижова посыпались строгие взыскания. Но спустя короткое время стало ясно: если бы не Стрижов со своей «идеей опережающего выхода», не было бы пуска в эксплуатацию в 1978 году Уренгойского месторождения!

Когда настал черед Ямбурга, Владиславу Стрижову уж никто не мешал. Помогали ему в подготовке нового «опережающего выхода» такие известные ныне руководители газового производства как Александр Ананенков, Зульфар Салихов…

И Ямбург «заговорил» раньше намеченного срока! До самого пуска «двойки» – газового первенца месторождения – активно содействовал генеральный директор вводу в разработку этой уникальной «кладовой» углеводородов.

Начальство его не любило. Торопливо как-то спровадило на пенсию, хотя полон был энергии человек. Оттого, наверное, и умер он рано. В безвестности.

Прошли годы. Восторжествовал «закон справедливости»! Помнит Газпром своих сынов. На Ямале стоят бюсты Владислава Владимировича. О нем пишут книги, его именем называют улицы и площади…

Заводы плывут…

Раскинулось море. А по волнам… заводы плывут!

Это было смелое и неординарное решение.

За рубежом, в той же Америке, практикуется суперблочное строительство и транспортировка по воде. Но там иные, более комфортные условия, хотя и блоки под тысячу тонн. А у нас? Экстремальные! Доставить по рекам и морю более двухсот блоков для промыслов Ямбурга (кстати, масса каждого из них – от 120 до 430 тонн) – непростая задача даже для «накатанной» практики.

А тут – в первый раз!

Ни на одном месторождении страны объекты промысла еще не строились из «суперов».

Но и резоны были немалые: метод хотя и технически сложный, но прогрессивный, он даст большой экономический эффект. В начале 1981 года Мингазпром принял предложение СибНИИгазстроя о применении блоков – понтонов. На стапелях Тюмени приступили к монтажу и сборке отдельных звеньев установки комплексной подготовки газа (УКПГ) и подъему их на плавающие понтоны. Чтобы потом на Ямбурге они соединились в единое целое.

И потянулись необычные плавучие караваны-заводы с юга Сибири в Заполярье. Доставка по воде и по суше не лишена была драматизма. Вот пояснительная записка известного тюменского проектировщика и конструктора С.К. Стрекопытова, предоставленная мне академиком Анатолием Кузьмичом Арабским: «Ночью, в условиях шторма, блок-понтон потерялся, оборвав буксирный трос. Когда буксиры вновь стали к нему подходить, пришвартоваться на сильном волнении моря не удавалось. Это сопровождалось ударами судов бортами. О силе ударов свидетельствовал наполовину оборванный, изогнутый, скрюченный жгутом привальный брус, выполненный из стального швеллера-десятки. Для равновесия понтона еще при отправке из Тюмени вместо закладки балласта в понтон было решено закрепить на палубе, около надстройки, пять железобетонных плит. Эти плиты сорвало, вероятно, ударами при попытке швартовки буксира. Возник значительный крен с частичным погружением палубы в воду. Крен ускоренно возрастал, блок опрокинулся. Ввиду небольшой глубины он лежал на боку, зарывшись в ил. При этом удары волн произвели большие разрушения надстройки, оборвав панели. Подъем блока потребовал большого количества судов и техники. Причинами затопления явились производственные дефекты, а также ошибки изготовителей и судоводителей, погода».