Большая книга женской мудрости - [7]

И дождь вернулся, излившись теплом в ее ладони.

Они долго беседовали весь вечер, рассказывая то, что случилось, пока не видели друг друга.

И Тин-Ти-Ней утешал ее плачущую, как мог.

– Я хочу теперь семейного счастья. Хочу, чтобы у меня были дети. И муж.

– Разве тебе плохо со мной?

– Мне хорошо. Но понимаешь…

– Понимаю.

И все повторилось. Девушка наиграла мелодию своему будущему супругу. И дождь ушел надолго. На двадцать лет.

Дина растила детей. Штопала носки. Варила борщи и компоты. К ним в город заходили другие дожди. Скучные осенние, холодные, заунывные, гневные, грозовые, летние… не было только теплого и тихого Тин-Ти-Нея.

Казалось, Дину больше никто не понимал. Дети выросли и разъехались. Жизнь вроде бы удалась. Но не было теперь в ней ни волшебства, ни счастья. Все шло размеренно и благополучно.

И мерзкой ветреной осенью, когда с деревьев уже облетела вся листва, Дина открыла окно и отчаянно назвала имя своего старого друга.

Тин-Ти-Ней тут же окутал теплым туманом дома и кварталы, дыхнул далеким морским бризом ей в лицо.

– Почему ты пришел? Ведь я предала тебя. Ведь я никто! И ничто! Я ничего не достигла в жизни! Я как тысячи других живу на этой земле! За что? За что ты любишь меня? – рыдала повзрослевшая Дин-Дин.

– Просто ты такая. И все.

– Ну какая я? Какая? Скажи!

– Не знаю. Просто я тебя понимаю. Просто ты – моя песня.

– Я устала.

– Я знаю.

– Мне надо что-то изменить.

– Что?

– Я хочу, пока еще не поздно что-то совершить в жизни. Может быть… стать известной?

– Ты же знаешь, что надо делать.

– Я знаю.

– Тогда бери гитару. И иди.

– А ты?

– А я буду ждать, когда ты поймешь, как ты не права.

Вскоре появилась новая рок-звезда. С экранов улыбалось ее напомаженное лицо, и имя Дианы несколько лет не сходило с губ зачарованной молодежи. Новый хит «Песня дождя», усиленный звучанием синтетических современных инструментов произвел фурор. Ее снимали в клипах, передавали по радио. Стал знаменит и город. Друзья и знакомые считали за честь, если Диана одаривала их своим вниманием. Только не было самого дождя. Он скитался где-то в дальних странах.

И что-то сломалось в ней. В ее душе. Стареющая, утопающая в славе и богатстве, она поняла, что она то сама никому не нужна. Ни мужу, ни детям, ни друзьям. Что ее никто не понимает, не слышит и не любит.

И холодной зимой, бросив всех, она вернулась из прекрасного особняка в свою старую квартиру, достала запылившуюся гитару. И заиграла мелодию совсем не так, как играли ее синтезаторы, а тихо и нежно, как пел когда-то Тин-Ти-Ней. Но дождь не приходил. На улице стояла лютая стужа.

Дин-Дин с трудом вспомнила забытое имя и прокричала его, захлебываясь вьюгой.

И в тот же миг полил дождь.

– Ты вернулся! Вернулся!

Она хотела обнять старого друга, но не смогла.

– Да ты пьян!

– Потому что ты рядом, – ответил Тин-Ти-Ней.

– Ты так любишь меня?

– Люблю!

– Ну за что? Ведь все, что было у меня, сделал ты! А я сама такая же, как сотни, как тысячи других!

– Нет! Ты такая, а они не такие, – повторил он старые слова.

– Сможешь ли ты остаться, душа моя?! Мне так тебя не хватало! Всю жизнь мне не хватало тебя!

– На дворе зима. Думаешь, легко было долететь до тебя? Я вернусь весной. Хорошо? – ласково погладил ее по голове Тин-Ти-Ней.

– Хорошо, я буду ждать столько, сколько ты захочешь.

И он вернулся, когда у Дины родилась первая внучка. Вернулся в тысяча первый раз, как тысяча первая сказка Шахеризады, утешая первый детский плач.

– Теперь ты будешь любить ее? – спросила совсем поседевшая Дин-Дин.

– Нет! Я не могу любить ее как тебя.

– Но почему?

– Потому что она не такая, как ты, моя Дин-Дин!..

А потом Тин-Ти-Ней долго плакал на ее могиле, облизывая одинокий крест. Он знал, что теперь никто из людей не сможет услышать и понять его песню.

8. Лети, как Киа!

Холод протянул длинные колючки льда по воде. Но лужа не замерзала, напитанная ядом города. Олька даже протянула руку и потрогала ледяные иголки. Убедилась – настоящие.

В городе серого камня и асфальта, серых ворон и воробьев она чувствовала себя бескрылой птицей. Лазила по пожарным лестницам до самых высот, штурмуя их, точно альпинистка. А сегодня вот в этой полузамерзшей огромной луже, образовавшейся на черном рубероиде крыши, увидела, как в зеркале, небо. Получалось, что оно лежит у ее ног. И сверху, и снизу. И лужа эта – совсем не лужа, а глубокая небесная впадина…

И дух захватило от манящей нереальной реальности, неразмышляющего счастья без клятв, страсти, обещаний, обязательств и упреков. И это ощущение абсолютной свободы, где только небо и небо, бередило душу.

А дома, включив телевизор, внимательно слушала о том, как дети, попавшие в логово волка, постепенно дичают. У них растет шерсть. Они рычат и лают. И понимают язык далеких звезд.

«Интересно, – подумала Олька, – а если маленький ребенок попадет в птичью стаю, научится ли он летать?»

Наверное, Олька была единственным существом, у которого возник в этот миг такой странный вопрос.

– Дело не в том, научится он летать или нет, – вдруг, совершенно неожиданно для Ольки ответил завораживающий голос откуда-то из глубины экрана.

– А в чем? – тут же спросила девочка.