Большая книга ужасов — 74 - [29]

Не сговариваясь, шестерка друзей скривилась, как от зубной боли.

— Молодые люди, вам отдельное приглашение нужно? — тут же прозвучало в опасной близости. — Все уже строятся. А ты, Волкогонов, вообще уже должен быть на площадке — тебе же первоклашку нести.

— Иду, — обреченно сдался Роман и быстро зашагал в сторону спортплощадки, где ежегодно проводились торжественные линейки, построения и мероприятия. Чем вступать с Греховой в споры, проще было ретироваться на безопасное расстояние.

Раньше Роману химия нравилась. Эта наука представлялась чем-то загадочным и увлекательным, почти как магия в цирке. Смешивая в пузатых ретортах или тоненьких мензурках разноцветные жидкости, можно было получать массу интересных эффектов и новых соединений. Глубоко в душе до сих пор вызывал восхищение «вулкан из соды», который им показывала на уроке природоведения их первая учительница. А сотрудники лабораторий в кино? Это же офигеть, какие крутые чуваки. Представлять себя на их месте в специальных очках и халатах или вообще в костюме химзащиты доставляло море радости. Но, увы, детство давно прошло, и теперь химия — это уже не волшебная страна, а скучная зубрежка и не вполне понятные валентности. Грехова умудрилась отбить всякую охоту к изучению своего предмета.

Ходили слухи, что настоящие, серьезные опыты с опасными веществами химичка позволяла проводить только избранным — тем, кто ходил к ней на факультативы и собирался поступать на химфак.

«Чтоб потом всю жизнь корячиться на вонючем заводе медпрепаратов», — со злостью подумал Волкогонов, останавливаясь рядом с малюсенькой первоклашкой, которая очень ответственно сжимала ручку большого медного колокольчика.

— Это ты звонить будешь? — не слишком дружелюбно поинтересовался парень, но, заметив, что девочка испугалась, тут же улыбнулся и постарался исправить ситуацию. — Я тебя понесу. Меня Романом зовут. А тебя как?

— На…

У Волкогонова упало сердце, он подумал, что сейчас окажется, что первоклашку зовут Надя, и ему останется только треснуться головой об соседнее дерево.

— На… Настя.

— Очень приятно.

— И мне.

Девочка покраснела и опустила глаза.

Через пару минут преподаватели и выступающие потянулись на спортплощадку, а за ними и остальные. Классные руководители строили своих учеников, чтобы периметр площадки был равномерно заполнен, а в центре осталось свободное пространство, где и должно происходить основное «действо». Когда директриса взяла микрофон и начала свою приветственную речь, Роман уже успел основательно заскучать.

— Волкогонов! — одернул его скрипучий голос. — Не спи!

Дернувшись, как от пощечины, парень быстро водрузил Настю себе на плечо и пошел по квадрату площадки. Сверху раздавался оглушительный звон медного колокольчика, а первоклашка больно упиралась в грудь каблуками.

Когда наконец опустил раскрасневшуюся и улыбающуюся во весь рот девочку на землю, показалось, что с плеч сняли целую гору. Вымученно улыбнувшись в ответ, он достоял до конца линейки и побрел в класс, под дружеские тычки и насмешки своих товарищей.

«Да что со мной? Какого черта?!» — зло одернул себя, плюхаясь за парту. Рядом тут же уселся Андрей Масляев.

— Ну не западло, а, Ромео? — тут же наклонился он к другу. — Первый урок, и сразу химия.

— Слабо сказано. Отстой полный.

— Что-то ты какой-то совсем квелый сегодня, дружище. Из-за Нади?

— Да черт его знает, — пожал плечами Волкогонов. — Наверное, и из-за нее тоже. И погода еще эта гадская, и химия…

Со звонком в классе, как по команде, наступила тишина: характер Ларисы Николаевны знали все, ее было лучше не злить.

— Доброе утро, класс! — заскрипела химичка, становясь перед доской. — Еще раз с праздником, и приступим к занятиям. Так как мы давно не виделись и к учебнику химии летом, я уверена, вы даже не приближались, немного освежим в памяти, что же это за наука, чему она посвящена и к чему стремится.

Я бы назвала химию королевой точных наук, именно благодаря ей человечество движется к прогрессу, обеспечивает себя новыми материалами, делает открытия об окружающем мире и вообще эволюционирует…

— А как же физика и математика? — подал голос Роман, совершенно забыв о чувстве самосохранения. Все знали, что у Греховой химия — настоящий пунктик, и спорить или возражать ей по этому поводу не стоило, если не хотелось нажить заклятого врага.

Ходили слухи, что в 70-е сразу после института она работала на заводе «Медпрепарат» и даже вроде бы заведовала лабораторией. Правда это или нет, никто не знал. Но потому про химичку ходили по школе всякие страшилки: жуткие эксперименты, растворение трупов в кислоте и другие подобные «радости». Во все это никто особо не верил, но характер у Ларисы Николаевны и правда был не из приятных.

— А физика и математика, Волкогонов, лишь ноги, подпирающие колосса, — стараясь сохранить спокойствие, ответила учительница. — Без химии эти науки не принесли бы людям такой пользы. Математика — это вообще абстракция, мало соотносящаяся с действительностью…

— Да почему же абстракция? Если вы возьмете два яблока…

— Кол! — взвизгнула Грехова, хватаясь за журнал. — Я ставлю вам кол, Волкогонов! У нас здесь химия, а не математика! И как вы смеете перебивать учителя?!