Большая книга ужасов — 63 - [29]

Волк вдруг сжался в комок и изготовился к прыжку. Глаза его сверкнули лютым красным светом.

Ох, как он меня ненавидел!

Но почему? Только что относился ко мне вполне терпимо! Можно сказать, по-братски…

И вдруг до меня дошло!

Сторожа краем глаза волка, я повернулся к Ликантропу.

– Он что, тоже из… – Честно, я хотел сказать: «Из этих, из оборотней?» – но как-то сорвалось с языка: – Тоже из наших?

Белый волк сверкнул глазами:

– Из твоих, вернее. Он не оборотень, однако вы одной крови. Его отец был братом Ярро. И он, конечно, не может понять, почему это ты не можешь отомстить за своего отца.

Я тупо уставился на своего, не побоюсь этого слова, двоюродного брата.

Наверное, если бы мне показали его вчера, я бы в обморок грянулся. Или со смеху покатился бы: как это – волк человеку кузен?! А сейчас… наверное, уже просто удивляться устал. Удивлялку заело, как папа говорит, когда я приволакиваю три трояка по французскому подряд и родителям надоедает восклицать: «Да как же так можно, Антон?!»

А когда появляется четвертый трояк, папа и говорит: «Ну все, удивлялку заело! Пора принимать экстренные меры!»

И садится вместе со мной зубрить формы сюбжонктива[8] или устраивает диктовку на слова с о, eau или au…[9]

Папа, мамочка! Вернусь ли я к вам?! Ведь одно условие из тех трех, которые необходимы для моего обратного перевоплощения, я выполнить точно не смогу – и к гадалке не ходи, Ликантроп это сразу просек.

Проведал, так сказать. Ну, на то он и ведливец.

– А обязательно надо все три условия выполнить? – убитым голосом спросил я.

– Надо, обязательно, – подтвердил Ликантроп. – Иначе ты навсегда останешься волком. Не оборотнем, а именно волком, который будет нападать на всех, кто окажется рядом. Самые свирепые звери как раз получаются из тех невров, кто не прошел испытание.

– Но я уже точно не выполнил одно условие, – проскулил я.

– Даже два, – сурово ответил Ликантроп.

– Как два?! Вы мне только про одно говорили! – возмутился я.

– Да ты другое условие заранее не выполнил, – сказал Ликантроп – Белый Волк с таким холодным презрением, что меня аж съежило. – Ты бросился защищать своих врагов вместо того, чтобы расправиться с ними.

И поглядел поверх моей головы куда-то вдаль.

Я обернулся.

Под деревьями на краю полянки стояли Сашка с Пашкой и Валя с Людой.

А рядом с ними сидела черная кошка и настороженно смотрела на меня своими зеленющими глазищами.

* * *

Мой брат волк взрыкнул и бросился было на кошку, однако та оказалась проворней – взлетела на ветку и разлеглась на ней, свесив хвост и явно издеваясь над обескураженным зверем.

– А вот и ведьмина внучка явилась, – неприязненно протянул Ликантроп. – Бабка послала? Не уморили еще парня до смерти – надо дело закончить?

Кошка сердито зашипела и отвернулась, бросив на меня обиженный взгляд.

– Гатика меня не умаривала! – вступился я. – Она мне помогала. Если бы не она, я бы забудущего зелья напился. Она из меня змей повыцарапала! И сказала, что спастись можно через грань лесную.

– А ты знаешь, где грань лесная? – настороженно глянул на нее Белый Волк.

– Неужто ж нет? Как бы иначе я между миром людей и лесом туда-сюда бегала? – ухмыльнулась кошка… нет, уже не кошка – девчонка с черными длинными косами и в одежде, которая сидела на ней будто нарисованная.

Шамаханская царица!

Она устроилась на ветке, свесив ноги.

Мой брат волк косился на болтающиеся над ним черные балетки и хрипло рычал, однако, повинуясь суровому взгляду Белого Волка, с места не двигался.

Наконец он лег, положил морду на лапы и отвел взгляд от балеток.

От греха подальше!

Самое удивительное, что Сашка с Пашкой и Валя с Людой ничуть не удивились превращению кошки в девчонку. Вот уж у кого заело удивлялку, так это у них! Наверное, такого в этом лесу насмотрелись, что дальше некуда!

А может, не верят, что все это на самом деле происходит. Думают, типа сон, от которого можно проснуться на счет «три», или какой-нибудь квест с эффектом невесть скольких D, который когда-нибудь выключится.

Да… я это тоже проходил. Только ни сон не кончается, ни квест не выключается.

Белый Волк смотрел на Гатику по-прежнему недоброжелательно, и я решил продолжить свою защитительную речь:

– И вообще, она не родная ведьмина внучка. Сова ее на помойке нашла.

Белый Волк издал какой-то звук, напоминающий не то презрительный хохот, не то рычание.

Тоже презрительное.

– Эка невидаль! – проговорил он. – Да ведь это старинный ведьмовский обычай – подбирать выброшенных детей или вовсе погубленных младенцев. На Руси из таких бедолаг вырастали кикиморы или игоши – духи вредные, злопроказливые, бестелесные! Ну а попадется дитя к ведьме – она из него новую ведьму сделает. Как не сделать! Ведь если дитя матери родной не нужно, кому оно надобно? Только ведьме!

– Их мамы не любили и выбрасывали?! И из них кикиморы получались?! – возопила вдруг Валя, и они с Людой принялись рыдать дружным хором.

Ну надо же… я раньше и подумать не мог, что они такие… чувствительные… Может, их лес так изменил?..

– Моя мама раньше в роддоме работала, – угрюмо сказал Сашка. – Но потом ушла. Говорила, ей невыносимо было видеть детей, от которых некоторые женщины отказывались. Так переживала, что у нее сердце болеть стало. Ей всех хотелось усыновить или удочерить. А их отдавали в детдом…