Большая книга ужасов — 39 - [36]

Даня и в самом деле просидел несколько минут спокойно, после чего начал ныть, что ужасно голоден и ему хочется перекусить бутербродами, которые сделала в дорогу мама. Сумка с провизией Никитиных стояла в багажнике, и я предложила Даниилу отведать тех, что сделала моя мама, и в ответ услышала, что я — лазутчица в их семью и хочу его отравить. Никитина отвесила брату подзатыльник и сообщила, что пока его отравить хочет только она. Мы с Манюней ели мои бутерброды, а Данька пытался внушить отцу, что необходимо сделать остановку и вынуть из багажника провизию. Поскольку ехать нам предстояло еще долго, то дядя Володя не желал останавливаться и просил сына не гудеть ему в ухо. И мы бы ехали и ехали себе еще мирно, быстро и весело, но бабушка, слыша причитания внучека, велела не морить бедного ребенка голодом, а немедленно остановиться. Дядя Володя остановился, достал из багажника огромную сумку с едой и сунул ее к нам на заднее сиденье. Тут Данилка устроил себе пир горой, вернее, пир на мне. Он вынул из сумки всякую всячину и начал раскладывать у меня на коленях. Я сделала ему замечание, что я все-таки не столик, но Даня развел руками, извини, мол, другого место все равно нет, в машине тесно, и, вообще, скажи спасибо, что мы тебя с собой внутрь взяли, а не поместили в багажник или сверху на крышу. Манюня отвесила братцу еще один подзатыльник, но за Даню вновь заступилась бабушка, которая сказала: «Да ладно вам, девочки, ребенок сейчас быстренько поест и все аккуратно сложит обратно в сумку». Ребенок начал есть и облил меня лимонадом. Мы с Марией кричали на него, Даниил кричал на Машу, баба Маня и дядя Володя ругали всех нас, а радио орало ни на кого-нибудь, а просто само по себе.

Потом Даниилу приспичило выйти, но Машин отец ни в какую не хотел тормозить опять, уверяя, что такими темпами мы до Творожина и к ночи не доедем. Даниил завывал, что ему очень хочется, а папа ему в ответ: «Терпи, сынок, как ты в армии в карауле стоять будешь!» Наконец баба Маня настояла, чтоб внучека выпустили в лесок. «И можешь не возвращаться», — сказала ему Маша. Внучек вылез из салона и удалился. Отсутствовал он минут двадцать. Дядя Володя стоял возле машины и пинал колесо, спрашивая у бабушки, что там так долго может делать ее любимый внук. Бабушка только всплескивала руками и причитала: «Ой, может, ребенок заблудился», и мы с Машкой тихо на это надеялись. Но Никитин-старший крикнул, что если Даниил не появится через пять минут, то мы уедем без него, и Никитин-младший появился.

Далее какое-то время мы ехали на удивление тихо и спокойно. Видать, Даниила в леске цапнуло какое-то усмиряющее насекомое за нижнее полушарие мозга.

Но потом в лесок потянуло уже нас с Машуком, и дядя Володя рассвирепел. Баба Маня пыталась его успокоить, говоря: «Ну, это же дети, ну им же надо», а Машкин папа рычал: «Да чтоб я еще раз связался с этим детским садом».

Когда мы тронулись в путь после этой остановки, то Машин папа велел нам всем сидеть молча и наслаждаться музыкой, орущей из автомагнитолы. Даниил было предложил поиграть в молчанку:

— Кошка сдохла, хвост облез, кто скажет слово, тот ее и съест!

— Учти, Даниил, если ты скажешь еще хоть слово, то я и в самом деле найду дохлую кошку и заставлю тебя ее съесть! — предупредила его сестра, которая в лесу обожгла ногу крапивой, и теперь ее настроение окончательно испортилось.

Даня с испугом посмотрел на Марию и больше ни во что играть не предлагал.

Вскоре мы сделали еще одну остановку, так как на этот раз к природе потянуло дядю Володю. Тот вышел из машины, и сам отсутствовал где-то с полчаса. В это время Даниил рвался сесть за руль и обещал нам, что мы помчимся как ветер и в пять минут будем в Творожине у бабы Антонины. Баба Маня удивленно хлопала глазами. Она не могла понять две вещи: где десятилетний Данечка выучился водить машину и как он может бросить в лесу родного отца? На что Маша махала рукой и вздыхала: «Бабуль, ты такая несовременная!» Даниил все-таки забрался на место водителя и даже потянулся к ключам зажигания, но вернулся отец и дал ему по ушам.

Потом мы снова ехали чинно, мирно, благородно, напоминая вполне нормальных людей. Правда, вскоре стало ясно, что мы заблудились. Уже давно плутая по дорогам, мы проезжали деревни Корытино, Иваново и Загуляево, которые, судя по карте, располагались вообще в другой стороне от всех путей, ведущих в Творожино. Мы повернули, чтобы вернуться именно на нашу дорогу, и вскоре вновь выехали к Корытино. Тогда дядя Володя отловил аборигена и попросил подсказать, как нам попасть в Творожино, и следующие полчаса мы неслись какими-то неведомыми тропами через лес, чтобы выехать к деревне с поэтичным названием Лопухово. Взглянув на карту, Машин папа понял, что эта деревня находится от нужного нам населенного пункта еще дальше и в ярости хотел возвращаться обратно в Корытино, чтоб найти того аборигена и дать ему на орехи. Бабушка вздыхала, растерянно смотрела по сторонам и бормотала:

— Что за чертовщина, будто кто дороги путает!

Услышав это, я толкнула Машку локтем и с тревогой зашептала ей на ухо, не проделки ли это духа чернокнижника, который не оставляет нас в покое? Машка пожала плечами и ничего не ответила.