Большая Книга. Том 1. Имперский сирота - [64]

От переизбытка чувств и раннего начала дня молодой гедонист через пять минут уже сопел в своем кресле и проснулся уже на подлете к Москве. Хорошо хоть, не проспал посадку, еще один важнейший эпизод всей жизни. Да еще куда! На самый главный аэропорт сердца Советской Родины, города, в котором мечтали побывать хотя бы один раз в жизни многие миллионы детей и взрослых в его стране. И не только в СССР, во всем мире. Самолет пошел на посадку, а у Яса заныли уши.

Москва встретила их пасмурным небом и большой сутолокой. Яс, дедушка и Аллочка ехали из аэропорта в город в каком-то большом и не очень чистом автобусе, а дед с восторгом рассказывал Ясу о тех улицах, по которым они проезжали, об истории Москвы, о Кремле и о Мавзолее, о том, что они обязательно съездят в деревню, где он родился почти шестьдесят лет назад… но Яс совсем не разделял дедушкиных восторгов. Непонятно отчего, но у него вдруг совсем испортилось настроение. Высокие серые дома, свинцовое небо и постоянный низкий гул от оживленной огромной автострады восьмимиллионного мегаполиса не помогали ему разделить воодушевление любимого деда. Кроме того, Яс еще чувствовал какой-то непонятный гнет, который до этого он не ощущал ни в одном городе, и он никак не мог понять причину этого гнета. Но кто в неполные восемь лет понимает причины того, почему один город вдруг дарит радость и желание вприпрыжку бежать по его улицам, а другой, напротив, побуждает вжаться поглубже в кресло и думать, что, наверное, дедушка первый раз в жизни ошибся и не стоило им вообще затевать эту поездку? Лучше бы они поехали на море в Гагры, где он отдыхал тогда с родителями. Но, чтобы не расстраивать деда, так увлеченно расписывающего те места, которые они посетят, Яс молчал, нахохлившись, как его любимый снегирь на иллюстрации из книги стихов Агнии Барто. Они вышли из автобуса и сели в метро. Тут Яс внезапно ожил. Он крутил головой, словно юлой, ему был в диковинку и турникет с ужасными створками, как челюсти неведомого робота, и циклопический эскалатор, по которому живой лентой двигались бесчисленные люди, и мраморные скульптуры суровых рабочих и их мощных красивых, с убранными под косынку волосами, крестьянок. Целый подземный мир, как у гномов. Сколько же времени и людей нужно было, чтобы построить все это? Да, деда Миша был прав, в этом городе есть на что посмотреть, думал повеселевший Яс. Он совсем с другим настроением вышел из метро, и, хотя напряженно спешившая куда-то толпа и серый камень высоких домов по-прежнему не находили в его душе одобрительного отклика, его первоначальное мнение о Москве изменилось. Остальная часть дня прошла не менее сумбурно, чем путешествие на пыльном автобусе: какой-то старый подъезд, полутемная от многочисленной зелени под окном квартира, уже немолодая хозяйка, которая по всей видимости приходилась им дальней родственницей…

Но вафельный торт был очень вкусным, хоть и совсем небольшим – его меланхоличная хозяйка предложила им к чаю после бутербродов. Накрыто это все было за красивым круглым столом с белой скатертью – Яс второй раз в жизни сидел за круглым, до этого только в Гаграх, в доме тети Елены. В Алма-Ате он не ел подобного торта из магазина ни разу, у них, в основном, продавались бисквитные, похожие на сладкий, немного мокрый хлеб с противными жирными цветами. Гадость та еще. А этот был что надо! Яс обожал вафли, но разве те, которыми его потчевали дома и в детском саду могли сравниться с этим тортом, полным шоколада и орехами? Яс моментально съел предложенный ему кусочек и сразу же потянулся за вторым. Съел его еще быстрее – и за третьим, точь-в-точь как почтальон Печкин конфеты из только что вышедшего мультфильма «Каникулы в Простоквашино».

Дед, позволявший ему все, и баловавший его с пеленок, ничего не сказал, но Яс видел, что ему очень неудобно перед его родственницей, поэтому, собрав волю в кулак, он тут же вернул третий кусочек на место, сложил руки на столе и наслаждался теперь послевкусием и созерцанием остатков вафельного шедевра. Глядя на него, какой-нибудь писатель обязательно употребил бы выражение «пожирал глазами» и ничуть бы при этом не преувеличил.

Закончив чаепитие, хозяйка предложила детям посмотреть «Спокойной ночи малыши», пока они с дедом поговорят о житье-бытье. «Спокойной» шли у них почему-то на полчаса раньше, чем в Алма-Ате, но из-за разницы во времени и долгого путешествия Яс заснул при первых же звуках заставки программы. Без задних ног, как говорила его мама.

Проснулись путешественники тоже ни свет, ни заря – сказывалась трехчасовая разница во времени. Наскоро позавтракав (хозяйка еще спала, так как был выходной), они вышли наружу, в первопрестольную. И началась бесконечная чехарда советского московского обязательного набора – всех тех мест, которые нормальный трудящийся просто обязан посмотреть, приехав в столицу. Красная Площадь, Исторический музей, ВДНХ, музей Революции. Не было только Третьяковки – деда Миша справедливо рассудил, что до живописи его семилетний внук еще не совсем дозрел. Михаил Егорович был не только хорошим дедом, но и прекрасным экскурсоводом – голова Яса не переставала вертеться вправо и влево ни на секунду. Они очень рано уходили и возвращались уже глубоким вечером, совершенно измотанные. Уставшие, но счастливые, писали тогда в школьных сочинениях. В Москве, конечно, было на что посмотреть семилетнему мальчику из Казахстана, пусть и из республиканской столицы. Но три вещи (опять эти три вещи!) поразили Яса особенно. Первой, понятно, был космический павильон на ВДНХ, где показывали настоящий космический корабль, на котором Гагарин летал в космос. Вторым чудом света оказались огромные бивни мамонта, висевшие сразу же на входе, над парадной лестницей в Историческом музее. А третьим, и самым главным изумлением, была людская очередь к мавзолею Ленина.