Большая книга скандинавских мифов. Более 150 преданий и легенд - [27]

Фьялар и Гьялар были хорошими пловцами и благополучно добрались до берега, но там их уже поджидал старший сын Гиллинга – Суттунг. Стоя на вершине горы, он отлично видел, как карлы убили его отца, и теперь кипел желанием отомстить.

– Я вас утоплю так же, как вы утопили моего отца! – в гневе воскликнул он. – Только сначала я привяжу вас обоих к скале, которая во время прилива покрывается водой, и там вы будете проклинать свою судьбу, пока вас не поглотит море либо взошедшее солнце не обратит в камень.

– Пощади, могучий ётун! – взмолились братья. – За наши жизни мы отдадим тебе «поэтический» мед – напиток, которого нет даже у богов. Один его глоток сделает тебя замечательным поэтом!

– Если у вас действительно есть такой мед, я согласен принять его как выкуп за смерть отца, – пробурчал, немного подумав, Суттунг. – Но вы должны отдать мне его весь, до последней капли, и рассказать, как и из чего вы его сделали.

Пришлось двергам принять его условия, и Суттунг, став единственным обладателем «поэтического» меда, отправился с ним домой. Здесь он укрыл его в глубокой пещере, стены, потолок и пол которой были высечены из твердого гранита, а у входа в нее он посадил на стражу свою дочь Гуннлёд.

Но и Суттунг, и Гуннлёд, которая сторожила заветный мед, оказались невоздержанны на язык и не умели хранить тайны. Так об убийстве Квасира и о «поэтическом» меде постепенно узнали все великаны, а еще через несколько дней вороны и волки Отца богов донесли эту весть до Асгарда.

Один приказал сейчас же строго наказать Фьялара и Гьялара, а сам тем временем решил похитить «поэтический» мед и забрать его в Валгаллу.

Накинув на себя покрытый заплатами плащ бедного странника, он долго шел через Ётунхейм, пока не увидел большой луг, на котором девять великанов косили траву. Это были слуги младшего сына убитого карлами Гиллинга – Бауги, и Один заметил, что, несмотря на ранний час, с них уже ручьями течет пот.

– С чего это вы так притомились? – спросил он. – Ведь ваша работа не настолько уж тяжела.

– Если бы наш хозяин позаботился о том, чтобы наточить косы как полагается, мы бы уже давно скосили этот луг. У нас очень тупые косы, – пожаловался ему один из великанов, – а как справиться с этой бедой, никто из нас, ётунов, не ведает. Только боги и люди умеют точить металл, но нам они этого не показывают!

– Ну, этому-то горю легко помочь, – усмехнулся Один, вынимая из-за пазухи точильный камень. – Вот, глядите! Стоит немного потереть этим невзрачным на вид камешком ваши косы, как они опять станут острыми.

– Дай, дай его мне! – потребовал один великан.

– Нет, мне! – возразил другой.

– Нет, мне! Нет, мне! Нет, мне! – хором завыли остальные косцы.

– Ну, пусть он достанется самому ловкому, – заявил Один и изо всех сил подкинул камень вверх.

Великаны бросились его ловить, потом, сталкиваясь крепкими лбами, стали вырывать его друг у друга и в конце концов передрались между собой, пустив в дело свои косы. Глупые хримтурсы, которые не знали, как наточить свои косы и как поделить между собой доставшийся им точильный камень, начали рубиться столь яростно, что не прошло и десяти минут, как все они уже мертвые, со вспоротыми животами и отрубленными головами, валялись на траве.

К полудню на луг явился Бауги и, обнаружив своих слуг мертвыми, схватился за голову.

– О горе мне! – воскликнул он. – Кто же теперь будет косить мои луга, кто будет жать мой хлеб? Где я так быстро найду себе новых работников?

– Не печалься, – сказал путник в заплатанной одежде, подходя к нему. – Если хочешь, я буду работать на тебя все лето и сделаю один столько же, сколько эти глупцы и лодыри и вдевятером бы не сделали.

Великан с удивлением воззрился на Одина. Хотя старейший из асов не мог пожаловаться на свою силу и телосложение, все же и ему было далеко до самого крохотного из ётунов.

– Ты такой маленький и берешься заменить мне всех моих слуг? – спросил с недоверием он. – Как же тебя зовут?

– Меня зовут Бёльверк, – ответил ему Всеотец. – И хотя я и мал ростом, а сделаю то, что сказал.

– А какую награду ты хочешь получить за свою работу? – нерешительно спросил Бауги.

– Всего-то один глоток того меда, который хранит твой брат, – сказал Один.

– Всего-то… Я не могу обещать тебе это, – нахмурился великан. – «Поэтический» мед принадлежит Суттунгу, и он никому, даже мне, не дает его пить.

– Тогда поклянись, что ты просто поможешь мне его добыть, – потребовал Один.

– Хорошо, – неожиданно согласился великан. – В этом я могу тебе поклясться. Правду говоря, я сам давно мечтаю его попробовать, и если мы добудем мед, то поделим его пополам.

На том и порешили. Один обосновался у Бауги до глубокой осени и все это время трудился один за девятерых. Он не только скосил на лугах траву и убрал на полях хлеб, но и обмолотил его и свез в амбары. Наконец, когда с деревьев осыпались последние листья, а реки схватил первый лед, Всеотец пришел к хримтурсу и потребовал, чтобы тот выполнил свое обещание.

– Я бы с удовольствием тебе помог, – задумался Бауги, – да не знаю, как это сделать. Дочь Суттунга, проклятая Гуннлёд, день и ночь сидит около меда и никого к нему близко не подпускает.