Большая интрига - [27]

— Вы забываете, Пленвилль, — сказал он наконец, — что шевалье Реджинальд де Мобрей — известный дипломат. Он был другом герцога Букингемского французской королевы и покойного короля. Он, возможно, до сих пор является человеком Кромвеля. Он знаком со многими, а для простого шевалье это, без сомнения, означает, что он очень умен. Я навел справки и узнал только что от Дювивье, что этот самый Мобрей, возможно, сыграл определенную роль в попытке женить одного разорившегося английского принца на племяннице Мазарини. Думаю, вы слышали об этой истории.

— Да, неудавшаяся женитьба…

— Итак, Мобрей — один из самых тонких и хитрых дипломатов. И если сейчас он находится рядом с Мари дю Парке, так это для того, чтобы дать ей ряд умных советов, поверьте мне. И будьте уверены, что пункт, о который споткнулась бы на Совете Мари, по вашему мнению, не был упущен шотландцем.

— Но не согласится же она на войну с флибустьерами!

— Согласится! Она полна амбиций и не только влюблена, она еще и мать, и ей нужно сохранить наследство Жака Денамбюка. А для него она сделает все и поэтому, клянусь вам, всякие там Лефоры и Байярдели будут мало значить для нее, какие бы услуги ни оказывали они ей в свое время.

— Если Мобрей дает ей советы, то как же, по-вашему, получается, что он заинтересован в том, чтобы флибустьеры были уничтожены?

— Вы рассуждаете, как ребенок, — сухо ответил майор — Я вынужден напомнить вам еще раз, что попытка англичан захватить форт Святого Петра провалилась лишь потому, что Лефор со своим кораблем «Атлант», вооруженным шестьюдесятью четырьмя пушками, прибыл раньше их. И если я еще в своем уме, то уверен, что Мобрей давно уже точит зуб на Лефора. Кроме того, если он работает на Кромвеля, — а я в этом уверен, — он первый, как никто, заинтересован в полном уничтожении французских флибустьеров.

— Ну и дела! — воскликнул Пленвилль с некоторым сомнением. — Вы мне открываете много нового!

Рулз сделал вид, что не понял насмешки.

— А когда я говорю «французские флибустьеры», я в первую очередь имею в виду Лефора!

Пленвилль грубо выругался на креольском наречии и сказал:

— Если вы и дальше намерены говорить загадками, то я никогда вас не пойму! Объясните мне, пожалуйста, майор!

— Но ведь все же очень просто! Не надо иметь диплом бакалавра Сорбонны, чтобы понять, что пираты, являющиеся врагами англичан, это не только наши пираты и флибустьеры, но также и люди вроде Лефора и Байярделя. Без них Мартиника была бы легко доступна для кораблей Кромвеля. Теперь вы понимаете, почему шевалье де Мобрей даст совет Мари дю Парке начать сражение с корсарами? А в качестве предлога он, конечно, выдвинет тот аргумент, что для нее сегодня это будет единственным способом одновременно удовлетворить общественное мнение и Высший Совет.

С минуту Пленвилль казался просто убитым. А Мерри Рулз продолжал все более настойчиво:

— Вот почему я нашел ваше замечание не совсем удачным.

— Тогда, — сказал колонист, — мы обязаны будем согласиться на то, чтобы эта гадина была избрана на пост губернатора Мартиники? Дьявол меня подери, мне надо было бы дать ей выпить яду, когда она пришла ко мне в прошлый раз в поисках убежища! Во всяком случае, мы бы избавились от нее навсегда!

— Да, мы действительно ничего не сможем сделать, — подтвердил Мерри Рулз.

Пленвилль рассмеялся жестко и насмешливо:

— Ну что же, майор, комплиментов вы от меня не услышите. Я еще храню в памяти ваши слова, которые вы произнесли у меня дома в Карбе. Хотите, я повторю их слово в слово? Но я предпочитаю спросить у вас, сдерживаете ли вы свое слово? Выходит, все эти десять лет, готовя вашу месть, как вы мне сказали, вы позволяете этой честолюбивой мерзавке делать все, что ей угодно? Значит, позволив ей занять первое место на острове, вы надеетесь, что вы, я и мои друзья получим желаемые должности?

— Именно так! — ответил майор без тени смущения.

— И каким же это образом, спрашиваю я вас? Я задыхаюсь от одних пустых слов, я просто увязаю в них! А мне хотелось бы, чтобы мы не тянули и перешли к делу!

— Замолчите! — остановил его Рулз. — Вы, кажется, начинаете заговариваться и раздражаете меня. Если бы я сам хоть чуть-чуть мог разобраться во всем этом, я бы не стал столько времени тратить на вас, слышите вы? Повторяю, столько времени, потому что в данную минуту мне необходимо быть уже в другом месте, а не здесь. Да, в другом месте, где у меня есть срочные дела! А теперь слушайте меня внимательно. Нет на свете человека, который бы ненавидел больше, чем я, этого негодяя Реджинальда де Мобрея! Вы спросите, почему? Это старая история. Когда-то дю Парке дал мне понять, что продаст мне Гренаду. Тогда я продал свое имущество во Франции, чтобы сделать эту покупку. И вот в тот самый день, когда я собрал необходимую сумму для покупки Гренады, этот шевалье де Мобрей явился к генералу и прямо у меня перед носом купил остров на имя некоего господина де Серийяка. А генерал даже и не подумал извиниться передо мной. Что касается мадам дю Парке, у нее тоже не нашлось для меня ни одного утешительного слова.

— Я вижу, что вас не надо особенно жалеть, — сказал Пленвилль с некоторым презрением в голосе. — В то время вы могли бы купить мельницы и перегонные фабрики. А я хотел купить всего лишь плантации сахарного тростника и табака, которые у вас на Мартинике есть, но сегодня я у вас ничего не стал бы просить.