Большая игра - [20]

Досуг наш разнообразием не отличался. По вечерам здесь можно было лишь пить водку, гонять чаи, читать книги или играть в шахматы. Именно последним мы с Мишей и занимались.

Театр в Красноводске, судя по всему, построят еще не скоро, публичного дома не было, да и приличные барышни сюда пока не добрались. Но я все же нашел себе интересное, а главное полезное занятие.

Дело в том, что кто-кто, а купцы в Красноводск заглядывали. Здесь можно было встретить интересных людей, включая персов и афганцев. И насчитывалось их не так уж и мало, так как город находился на одном из караванных путей, соединяющих Оренбург, иранский Тегеран и афганский Герат, а так же Хиву, Бухару и все прочие Среднеазиатские города.

Именно с ними я решил «поработать» и несколько дней присматривался, выбирая с кого начать.

Русские купцы меня в настоящий момент не интересовали — их в Хиву банально не пускали. Имеющихся в наличии татар, киргизов и узбеков оставил на крайний случай. Пузатого коротконогого бухарца беспокоить не стал. Важного и тучного иранца с натертой маслом бородой отверг сразу. Один из туркменов, молодой и энергичный, поначалу показался перспективным, но поговорив с ним, стразу почувствовал, что тот слишком уж хитрый. Может и согласиться на предложение, но велик шанс, что предаст. А вот единственный на базаре афганец по первоначальным оценкам соответствовал всем требованиям.

Сам базар выглядел просто, если не сказать убого. Под громким словом подразумевались ряды низеньких, сбитых на скорую руку лавок. Спереди находился прилавок, а в задней части складывали товар. В тени лежали собаки, у коновязей стояли маленькие туркменские лошадки, а рядом с ними привязывали ишаков и верблюдов.

Изображая скучающего офицера, который не знает, как убить время, я прошелся по утрамбованной до состояния камня земле и остановился у одной из лавок. Там продавали седла. Выбор оказался внушительным. Дешевые и совсем простые изделия лежали в первых рядах, а за ними виднелись более дорогие, включая экземпляры, обшитые бархатом и жемчугом. Седла имели разную форму и предназначались не только для коней, но и для верблюдов.

В глубине лавки, в приятном сумраке на коврике сидел и сам хозяин. Рядом с ним стояли маленький чайник, пиала и кальян. Он периодически прикладывался к нему, булькал водой и выпускал облака ароматного дыма. Судя по сладковатым ноткам, табак смешали с гашишем.

— Уважаемый, сколько стоит вон то седло? — я показал на одно из изделий, привлекшее внимание. Прямо сейчас покупать я ничего не собирался, но разговор о товарах выглядел перспективной темой для начала разговора.

— Пятьдэсят рублэй, саиб, — поднимаясь и подходя, ответил он. Купец оказался высок, хорошо сложен, с темными вьющимися волосами и аккуратной черной бородкой. Его лицо было овальным, с правильными тонкими чертами, как у европейцев и светлой, хоть и загорелой, кожей. Самыми заметными в нем оказались глаза — голубые и очень внимательные. Одевался он в просторные штаны, рубаху, безрукавку и кожаные сандалии. Голову украшала чалма.

Я заметил, как внимательно он осмотрел мою форму и задержал взгляд на лице. Шрамы украшают мужчину. Настоящие воины понимают в них толк, даже если судьба поставила их в битве по разным сторонам. А купец напоминал именно воина, а не торговца.

Разговаривали мы на русском. Афганец производил хорошее впечатление. Да и обращение «саиб», которое обычно использовали младшие по отношению к старшим или более высокому по статусу человеку, вызвало невольную симпатию. Хотя особенно обольщаться не стоит. Купец, чтобы продать свой товар, и не так может тебя назвать.

— Дорого, однако, — на всякий случай заметил я, осматривая седло. В Азии принято торговаться. Тех, кто торговаться не умеет, здесь не уважают. Я торговаться не умел, да и не пристало офицеру заниматься подобным, но все же мне было интересно понаблюдать за реакцией купца.

В Москве и Петербурге простые седла стоили около 20 рублей, а кавалерийские — 40. Различные украшения и сама кожа, например итальянская из Толедо или Милана, добавляли изделию в цене, иногда весьма существенно.

— Зачэм так гавариш? Совсэм нэдорого. Даром считай, — он поднял руки, призывая Аллаха в свидетели. — Сорок восэмь рублэй. Послэднее слово!

Было забавно слушать его акцент. Он коверкал слова, и заменял букву «е» на «э». Но я его не критиковал. Выучить чужой язык, тем более такой сложный, как наш родной русский, дело совсем не легкое. Так что он молодец.

— Фарси понимаешь, саиб? — я вернул любезность, обратившись к нему схожим образом.

— Конечно, — он улыбнулся, а я поблагодарил своего старого друга Пашино за то, что освоил этот красивый и настолько универсальный в Азии язык. На нем здесь практически все общались.

Незаметно разговорились. Купца звали Ариан Ахад Хан. Он родился и жил в Афганистане, являясь представителем одного из пуштунских племен.

В тот день я ничего не купил, но пуштун как будто не обиделся. На следующий день я снова выбрался на базар, чтобы размять ноги и опять остановился у лавки Ариана. За ночь у меня наметился неплохой план. Теперь стоило проверить, можно ли воплотить его в жизнь.