— Кен, в самом деле, говори напрямик, не тяни волынку! — потерял терпение седовласый адмирал.
— Сделайте одолжение, — сказал я, — валяйте.
— Ну что ж, — сказал Редлин, — все достаточно просто. Две недели назад вы начали расследовать дело, которое затрагивает интересы государственной безопасности.
Мы хотим, чтобы вы перестали им заниматься. Тем более что это может вам повредить.
— Не понимаю, о чем это вы. Здесь, наверное, какая-то ошибка. Я обыкновенный второразрядный сыщик…
Ли Фактор улыбнулся снисходительно:
— Ливайн, слушать вас — одно удовольствие. Ваши детские хитрости производят освежающее действие.
— Мне многие об этом говорили, — подтвердил я, и Фактор засмеялся. Я тоже. Посмеяться всегда полезно.
Но Фактор вдруг посуровел:
— Может быть, перестанете наконец кривляться?
— Вы перестанете, и я перестану.
— В общем, мы хотим… мы требуем, чтобы вы прекратили поддерживать Эли В. Сэвиджа! — рубанул сплеча генерал Редлин.
— Что вы подразумеваете под словом «поддерживать»?
Седовласый адмирал (вспомнил его фамилию: Том сон! Или нет, Томпсон? Или Томас? Плевать!) уже кипел от негодования:
— Вы ведете себя возмутительно! Вам оказана честь выполнить приказ высшего командования! Здесь собрались люди, от которых зависит победа в этой войне! Кто вы, черт побери, такой, чтобы не подчиняться? Вы обязаны это сделать не обсуждая! Да-да, поменьше вопросов!
— Сожалею, сэр, но без вопросов не обойдется. Допускаю, что человек военный принимает как должное, когда в него стреляют. Но мне, вероятно по неопытности, хотелось бы все-таки знать, за какие такие грехи я едва не получил пулю в затылок.
— Во всяком деле случаются накладки, — буркнул генерал Редлин. Объяснил, называется.
Я посмотрел на Батлера. Он поспешно отвернулся.
Тогда я встал, голова у меня кружилась:
— Джентльмены, если вам больше нечего сказать, я позволю себе откланяться. Я задал вопрос, а в ответ получаю недомолвки или угрозы. Вы надеялись, что блеск ваших орденов ослепит меня, и совершили ошибку. Тот факт, что вы их нацепили, идя на встречу со мной, свидетельствует о вашей слабости. Игра ведется грязная, но бой с тенью меня не пугает, запомните. На прошлой неделе убиты двое, вчера я чуть не стал третьим. Или вы мне объясняете, что все это значит, или я ухожу, а там — будь что будет.
— Пожалуйста, сядьте, Ливайн, — сказал Фактор и покосился на остальных. У всех у них отвисли челюсти — вот как я их достал. — Вы правы, нам следует быть с вами откровеннее.
Я сел и мотнул головой в сторону Батлера:
— Один из вас уже был со мной откровенен.
Тут как раз белый пиджак принес мне омлет.
— Приступаю к завтраку, — объявил я честной компании, — и за время, пока я буду расправляться с омлетом, хотелось бы услышать чистосердечное признание. Я уже упоминал, что в меня стреляли, и мне любопытно, в чем же это я провинился и перед кем.
В иных ситуациях человеку ничего другого не остается, как вести себя безумно, и это была именно такая ситуация, ведь выбраться из «Уолдорф Тауэрс», не уронив достоинства и не получив увечий, я мог лишь при условии, что эти деятели сочтут меня более осведомленным, чем это было в действительности.
Прежде чем заняться омлетом, я еще раз оглядел присутствующих и с удовлетворением отметил, что здорово их напугал. Да-да, они были испуганы! Редлин обратился к громадному белобрысому полковнику:
— Уоттс, изложите мистеру Ливайну суть дела.
Уоттс прокашлялся и начал (голос у него оказался писклявым, как у кастрата):
— Избрание Франклина Рузвельта на четвертый срок необходимо для победы в войне. Его поражение, которого добиваются республиканцы, пагубно повлияет не только на ход военных действий в Европе и на Тихом океане, но и на расстановку сил в послевоенном мире. Как заметил вчера Венди Уилки, программа Республиканской партии в отношении внешней политики США столь абстрактна, что…, - Уоттс водрузил на нос очки и стал читать по газете: «…вряд ли способна создать сильный международный блок и, следовательно, не гарантирует защиту страны от чьей-либо агрессии». Конец цитаты. — Уоттс оглядел единомышленников. Многие одобрительно кивали.
— Уилки действительно выразился именно так? — спросил я.
— Вот — черным по белому.
Уоррен Батлер тем временем сосредоточенно обкусывал ногти. Он поймал мой насмешливый взгляд и снова побагровел.
Уоттс продолжал:
— Из вышеизложенного вытекает, что разгром Дьюи — наш гражданский долг. Необходимо лишить республиканцев финансовой поддержки.
Эли В. Сэвидж — главная фигура в их стратегии, он и сам жертвует немалые суммы, и именно благодаря его авторитету происходит сбор прочих денежных средств. Вот мы и начали искать зацепку, и наконец мистер Батлер предоставил в наше распоряжение материалы, компрометирующие Сэвиджа. Опубликование этих материалов поубавит его активность в предвыборной кампании.
Я наблюдал за Батлером. На нем лица не было. Он боялся меня и знал, что я это знаю.
— А меня Батлер нанял просто для отвода глаз, так, что ли?
— Именно для этого, — подтвердил Редлин.
— Теперь вам понятно, в каком щекотливом положении мы оказались? Пожалуйста, прекратите расследование, — сказал Фактор.
