Больно не будет - [6]

В его глазах снова мелькает чертовщинка, он слегка сжимает мою руку и ведет большим пальцем по ладони. От этого простого жеста волоски на коже встают дыбом, моя спина прямая, словно я в корсете для коррекции осанки. Я продолжаю что-то говорить, чтобы заполнить паузу:

— Мне никто не хотел ничего рассказывать, но я так рыдала, что доктор сжалился. Я вообще довольно плаксивая, но в экстремальных ситуациях, оказывается, словно высыхаю. Девочки все плакали в ювелирке, — делаю паузу, он смотрит на меня. — У меня одной не было слез. Я честно пыталась выдавить из себя хотя бы одну, чтобы быть как все. Не получилось. А потом прорвало! Хирург заверил, что если операция пройдет успешно, — а она пройдет, я верю, — ты еще неделю полежишь здесь и выпишут. Потом еще дней восемь походишь с шиной, и ее тоже снимут. Дальше, конечно, диета, реабилитация, физио и упражнения. И все станет как было. Но ты, наверное, это и так знаешь.

Он утвердительно моргает.

— Я могу помочь с упражнениями. Я по профессии логопед. Детский, правда, но если ты захочешь… в смысле, мне бы хотелось что-то для тебя сделать.

Он слегка улыбается и кивает.

— Все обязательно будет хорошо. Я буду думать только о хорошем, сила мысли, молитва… во что ты веришь, то и буду делать.

Он сдерживает смех и делает жест, будто отмахивается. Дескать, что ты переживаешь, ерунда. Видел бы он себя со стороны. Безбашенный.

Ярослав чуть крепче сжимает мои пальцы, когда заходит врач с дежурной улыбкой.

— А кто у нас тут? Доброе утро! — смотрит в папку с бумагами, весело улыбается. — Как вы сегодня, Ярослав?

Переводит глаза на меня, намекая, что мне следует оставить их наедине.

— Если хочешь, я приеду завтра, — спрашиваю шепотом у бойца. Его глаза улыбаются и он слегка кивает. Я улыбаюсь в ответ, мне вдруг хочется наклониться и поцеловать его в лоб, но я так, разумеется, не делаю. Машу на прощанье и убегаю, ловя себя на мысли, что мне совсем не хочется уходить.

Слишком рано. В моем новом мире по-прежнему существует лишь два человека — я и он. Остальные — враги, жертвы или трусы. Наверное, мне нужна помощь психолога. Умом я это понимаю, но сердцем… сердцем мне нужен только этот человек. Рядом. Тогда безопасно.

Даже когда он лежит на кровати бледный и забинтованный, даже когда я вспоминаю слова его матери о том, что при следующей нашей встрече меня постигнет участь ее сына.

Глава 6

Катерина

Через несколько часов после операции Ярослав выглядит значительно лучше, чем накануне. Я ожидала, что он будет отходить от наркоза, но нет, обошлись местной анестезией. Вытерпел.

Для меня огромное удовольствие разглядывать его лицо, больше не бледное, как стена в коридоре. Отек спал, пращу с головы Ярослав снял сам. Когда его рот закрыт, совершенно незаметно, что он все еще с шиной.

Заглядываю в его палату, пряча за спиной цветы, он не реагирует, и я робко стучусь. Понятия не имею, уместно ли дарить мужчине букеты, но фрукты ему нельзя. По крайней мере, в целом виде. Медсестра шепнула, что пока только больничная еда, и я не стала тратить деньги впустую.

Он сидит на кровати в свежей темно-синей майке и в свободных спортивных штанах, смотрит в айпад.

Пальцы покалывает от острого дискомфорта и ощущения полной чужеродности происходящего.

Не стоит мне здесь быть. С ним.

Надо бежать…

Ярослав отрывается от экрана, видит меня и улыбается.

Вижу тепло в его глазах, как-то умудряюсь читать по ним. Это тепло окатывает с головы до ног, оно смывает последние страхи.

Он подбирается довольно резво, откладывает планшет, вытаскивает наушники из ушей. Эта поспешность очень приятна. Делает гостеприимный жест, дескать, заходи-располагайся.

Я закрываю за собой дверь и прохожу в палату.

Окно распахнуто настежь, утренний свежий воздух наполняет легкие. Слышно, как поют птицы. Больница окружена рядом высоченных деревьев, на которых нашли приют десятки пернатых созданий. Определенно точно, утро здесь начинается рано.

В палате очень светло, да и сам Ярослав выглядит посвежевшим. Догадываюсь, сумел добраться до душа самостоятельно и чувствует себя намного увереннее. Вчера на него было страшновато смотреть.

— Сиди, не вставай, — я останавливаю его движение. Сама ставлю цветы в вазу, набираю воды. — Не рано пришла?

Он пожимает плечами, показывает пальцем на планшет, а потом на стул рядом. Я присаживаюсь напротив него и жду, пока он печатает:

«Не рано, здесь всех будят в шесть, — читаю на экране. — В восемь уже провели остеосинтез. Половину лица все еще не чувствую. Давай знакомиться?»

Он хитро смотрит на меня, затем делает движение, чуть подаваясь вперед, как бы показывая, что готов увлечься беседой.

Ха, сейчас я тебя увлеку, держись крепче!

— Давай расскажу, кого ты спас. Меня зовут Катя, ты, наверное, уже в курсе. Мне… двадцать два года, — слегка улыбаюсь, ощущая, как кровь приливает к лицу. Накатывает волнами, заставляя кожу гореть. Между нами вообще ничего нет и быть не может, но я себя чувствую почему-то так, словно на свидании. Как минимум составляю анкету для тиндера, хаотично выискивая в памяти самые лучшие подробности, пытаюсь набить себе цену. — По образованию я логопед, как уже рассказывала. Но сейчас временно не работаю. Вернее, вот только уволилась неделю назад из центра. Прошла собеседование, жду звонка.