Болезнь… (Дневники) - [5]

Шрифт
Интервал

«Цивилизация начинается там, где люди начинают ценить бесполезное для повседневной жизни: живопись, музыку, литературу». Клайф Белл.

Деталь любопытная, вчера мне один очкастый, колючий, холёный, холодный человек молодой преподнес в вопросе: «Почему Любимов не нашел возможности примирения с такими звездами, как Филатов, Губенко». Я начал отвечать, вспомнил опять Прагу и литовские события, когда они были – январь 91 г., – а Любимов с Губенко не разговаривали уже в Мюнхене, а Мюнхен был три года назад ровно, то бишь октябрь 90-го… Вот как?! И что же это тогда было?! А Мюнхен был что, после Штутгарта, что ли? Когда обоссался Погорельцев?! В Штутгарте. Я еще спрашивал, как он улетел и нашел ли он свою сумку. Нет, нет. Штутгарт был отдельно. Мюнхен был связан с Берлином.

Эта девушка Марина очень кстати, она мне очень подходит по размеру к моему сюжету. С нею мужик, крутой и симпатичный, живой и разбирающийся в торговле, в моде и цвете. На «мерседесе»-вездеходе. «Отсюда в Вену, в Будапешт, а уж потом в Москву».

Булатов Ринат Анатольевич, 254-03-81 (с 10 до 18.00). Межрегиональный союз профсоюзных организаций энергетической и электротехнической промышленности. Заместитель генерального директора по внешнеэкономическим связям. Чем-то напомнил Павла Куликова и Вол. Петина. Чем он может мне помочь?! Не знаю. Но машина у него – закачаешься. Наверное – вооружен.

Когда была гуманитарная помощь? «Подачка», – как ее обозвал Николай и не стал брать свой паёк. «Зачем? У него паёк министра», – комментарии Любимова по этому поводу были безжалостны. Но и Коля бы помолчал. А то плохо было получить продукты задарма в тот голодный и опасный год. Собрали люди, организовали доставку, барон хлопотал. Что же тут дурного?! Сами ведь мы виноваты, что оказались в такой беде, чего же немцев-то срамить?

В Париж я дозвонился. Такое создалось впечатление, что Наташа не очень горит куплей-продажей квартиры: «Я могу дать только 10 тысяч долларов… и всё. И надо, чтобы было три варианта, в центре, тогда я приеду смотреть». Чего же я-то тогда буду напрягаться, она свою квартиру сдает и удовлетворена. Ну и Бог с ней.

– И тут Лёша прав – «в таком жанре, в таком спектакле я за чистоту». Чистота приема, звука, формы – важнее вдохновения, подъема, ажитации… Будет вдохновение, радость, энергия – замечательно, это дополнительное ускорение, но самолет должен лететь с заданной крейсерской скоростью. Эти заграничные гастроли – прекрасная возможность доделать то, что было сколочено наспех, впопыхах. Танцы – не тренируя каждый день, они разваливаются по движениям, по энергии, и так сойдет. Не сойдет. Балетные в центре давали определенный класс всей пластике. Без них мы можем обойтись, если все линии четко и чисто делают свое дело. Занятия с Жановой, начиная с августа месяца, с подготовки к Бонну, – определили нашу форму, они дали и дают ощутимые звуковые, музыкальные результаты. Очень жаль, что такое не происходит с пластикой. А она нам – людям, у которых с каждым днем закостеневают мышцы, – как воздух, как не знаю что.

Аккордеон берется в руки только на спектакле. Аккомпанемент «12» может быть при возможностях и таланте Родиона украшением, Родион же ограничивается аккордами – гитара и аккордеон играют в унисон одно и то же часто. Пример тому – соло Насти с аккордеоном – прекрасно вы друг друга слышите, она дует мне в микрофон. Аккордеон не нуждается вообще в подзвучке.

«Покаяние – это добросовестное выполнение своих обязанностей».


6 ноября 1993


Суббота. Молитва. Зарядка. Душ. Кофе.

Проповедью к артистам я, в общем-то, доволен, хотя Родион отсутствовал, пока я распалялся в его адрес, увещевал его, как нужно относиться к партнерам, он в это время где-то бегал… но нашли его, и я успел ему сказать, что «часто деньги у вас в другом банке». Но «покаяние», его простое, на первый взгляд, толкование, мне кажется, многими было воспринято и запало. На поклоны вышли почти все. Замечательно прошел спектакль, и вот опять свидетельство очевидца. Пришел Перуанский: «Спектакль очень вырос. А я не хотел идти. Потом думаю приду, посмотрю немножко и уйду, и высидел до конца. Мне понравилось». Спектакль несколько раз он видел в Людвигсбурге. А он – придира и зануда. Он просто так говорить не будет, он бы в некотором смысле с большим удовольствием сказал обратное. Ведь это он меня пытал, будет ли спектакль жить. А я ему сказал почему-то – вряд ли, нет, слишком хрупко всё… Но спектакль живет, вопреки его и моим прогнозам. Он согласился со мной тогда, что из-за слабости диалогов, из-за «стройбатовских сцен» спектакль будет рушиться. Но я знаю, пока я жив, пока я сохраняю форму сам, – я спектаклю развалиться не позволю, не дам. Слишком дорого он обошелся мне, слишком он выручил нас в трудную годину голода и театральной тяжбы. Много оскорблений получил шеф в свой адрес и все мы в том числе и в адрес спектакля, чтоб так просто прощаться с ним. Это – наше покаяние, это наша молитва, спектакль-литургия. А книги – Бонн, Гамбург, Мюнхен – на 960 м. Почти на 1 миллион. Так что, Господи! Спаси и помилуй нас грешных. А вся история с письмами в Бонне?! Заседания вечерние с шефом, выработка тактики… и я вижу, как шеф благодарен труппе, что она согласилась закрыть театр. Это хорошо, что мы выиграли 27 сен., убежден, что закрытие театра повлияло на решение суда. Это хорошо, что 3-4 октября в трагические дни одержала верх пока все-таки ельцинская рука, распущен Моссовет, и у Кольки выбита поддержка из-под ног. Но все это пока на словах, а на деле – ожидание, затаенность, подполье коммунистов и присутствие охраны, которую держат, очевидно, испытывая наши нервы, чтоб мы нарушили закон и поднялись на них силой. Нет, не дождутся. Будем мирным ходом – хотя улита едет – когда-то будет.


Еще от автора Валерий Сергеевич Золотухин
На Исток-речушку, к детству моему

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Таганский  дневник.  Кн.  2

В «Таганском дневнике» Валерия Золотухина отражено сорок без малого лет жизни Театра на Таганке. Это уникальное и наиболее полное издание будет интересно самому широкому кругу читателей как роман о жизни, смерти, любви, славе, человеческих страстях, дружбе и предательстве, где действующие лица — известнейшие актеры, режиссеры, писатели и поэты — В. Высоцкий, Ю. Любимов, А. Эфрос, Л. Филатов, Н. Губенко, А. Демидова, Ю. Нагибин, Б Полевой, А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулина и другие…


Таганский  дневник.  Кн.  1

В «Таганском дневнике» Валерия Золотухина отражено сорок без малого лет жизни Театра на Таганке. Это уникальное и наиболее полное издание будет интересно самому широкому кругу читателей как роман о жизни, смерти, любви, славе, человеческих страстях, дружбе и предательстве, где действующие лица — известнейшие актеры, режиссеры, писатели и поэты — В. Высоцкий, Ю. Любимов, А. Эфрос, Л. Филатов, Н. Губенко, А. Демидова, Ю. Нагибин, Б Полевой, А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Б. Ахмадулина и другие…


Секрет Высоцкого

"Володя сказал сегодня:— Когда я умру, Валерий напишет обо мне книгу...Я о нем напишу, но разве только я? Я напишу лучше".Это запись из дневника В. Золотухина от 11 февраля 1971 года.Он действительно «написал лучше». Среди разнообразной литературы о Высоцком воспоминания Валерия Золотухина занимают особое место. Его дневниковые записи — это остановленные мгновения, искренние и честные.Мемуары бывают субъективны: то память подводит, то «бронза» искажает оценки. Дневники же исповедальны.


На плахе Таганки

"На плахе «Таганки» — уникальный по своей откровенности и драматизму документ, повесть о небывалой популярности любимовского театра в 60-80-е годы, история его раскола и заката, рассказ о его звездах — В.Высоцком, А.Демидовой, Н.Губенко, Л.Филатове, о Юрии Любимове и Анатолии Эфросе. О чем бы ни писал В.Золотухин — о взлетах и падениях Учителя-Мастера, об ошибках Друга-соратника, заблуждениях Друга-соперника, слабостях партнеров, — он всегда искренен и честен перед ними и самим собой.


Знаю только я

Книга народного артиста России Валерия Золотухина построена на основе его дневников, которые актер ведет на протяжении всей своей жизни. По сути это — «театральный роман», охватывающий три с половиной десятилетия. Среди персонажей — Владимир Высоцкий, Юрий Любимов, Анатолий Эфрос, Леонид Филатов, Николай Губенко, Алла Демидова, Борис Можаев, Юрий Трифонов, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина — те, без кого немыслимо представить русскую культуру XX века.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.