Болеутолитель - [28]

На груди Эйвен сам написал кроваво-красными буквами:

Нью-Йорк-Сити — Адская Кухня

На нем были также уже упомянутые браслеты, а поверх белья — плечевой фиксатор, оставлявший достаточную свободу для рук. Эти приспособления Эйвен считал своими рыцарскими доспехами. А как выжить в городе дикой страны США без доспехов?

Он бросил взгляд на писсуар слева от себя. И здесь — засохшая блевотина, а на ней — два черных курчавых лобковых волоска. Как загипнотизированный, смотрел он на них. Они ему показались двумя ястребами, кружащими в немыслимом желтом небе.

Глава 19

Этот приют весьма напоминал сумасшедший дом. Так подумал Виктор Тремалис, обведя взором все, что было вокруг. Он стоял, засунув руки в карманы джинсов, и поджидал Майка Серфера.

Он ожидал увидеть заурядное общежитие, о которых обычно рассказывали газеты, описывая быт бездомных. Ему запомнились статьи Рика Солла о бесплатных столовых на Мэдисон-авеню и Хальстед-стрит.

Здесь в оформлении не было изобилия цитат из Библии, столь популярных в подобных местах. Никаких крестов, никаких рекламных щитов с надписями ПРИГЛАШАЕМ ДОБРОВОЛЬНЫХ ПОМОЩНИКОВ. Например, на здании миссии «Пасифик Гарден» висел гигантский крест с надписью ХРИСТОС ПРИНЯЛ СМЕРТЬ ЗА ТВОИ ГРЕХИ. Рядом с благотворительной закусочной на улице По на фонаре каждый день наклеивались цитаты из Нового Завета.

Тремалис понял в чем дело. Здесь никто не нуждался в спасении. Нет, не сумасшедший дом, а тюрьма для пожизненного заключения. Все здешние обитатели были неизлечимыми калеками. Виктору показалось даже, что здесь нет алкоголиков. Просто живет доброжелательная семья отверженных.

Внимание Тремалиса приковали три фигуры на картине у дальней стены, возле лифта. Греческие Парки, богини судьбы. Он подошел поближе, чтобы рассмотреть детали. О’кей, посмотрим-ка. Клото пряла нить судьбы человека, а Лахесис определяла его жребий. У обеих были изящные ручки и почти ласковое выражение лица. У третьей, Атропос, или Неотвратимой с ножницами, рот был раскрыт в крике. Тремалис подумал, что будь Атропос скульптурой, обитатели «Марклинна» наверняка использовали бы этот открытый рот в качестве пепельницы.

В холле находилось несколько мужчин. Рядом с диваном на подставке стояли бутылки пепси и алюминиевое ведерко со льдом. На краю дивана сидел в позе лотоса мужчина с темно-рыжими длинными волосами. Приглядевшись, Тремалис понял, что штанины его брюк пусты и завязаны на коленях.

Рядом находился блондин в очках с черной оправой. Рук у него не было, а рубашку у горла украшал галстук-бабочка. Еще один мужчина, постарше, сидел в инвалидном кресле с прямой спинкой и внимательно прислушивался к общему разговору.

Левее этой группы еще двое мужчин играли на бильярде на столе, покрытом бордовым фетром. Из рассказов Майка Тремалис догадался, что рыжеволосый игрок — это Карл, а человек, закрепленный в аппарате для прямохождения — Этчисон. За ними виднелись книжные полки, частично закрытые комнатными растениями. Перед тем, как нанести удар кием, Карл хрустнул суставами; это было похоже на звук, издаваемый на реке ломающимся льдом.

Входная дверь приоткрылась и на пороге появилось знакомое Тремалису лицо.

— Брат-Проповедник! — воскликнул Карл, — Мать твою!

Зуд слегка шлепнул партнера по ноге своим кием в знак восхищения его лексиконом.

Тремалис наблюдал за игрой.

* * *

Натмен поднял глаза от романа Ленсдейла, который читал, когда вошел проповедник. Он положил раскрытую книгу, прижав ее страницы пепельницей. Брат-Проповедник взглянул на обложку: «Контрабандисты в ночи.» О чем только не пишут, подумал он с легкой досадой.

— Холодный вечер, не так ли? — спросил инвалид.

— Да, Колин. И правда очень холодно.

Священник залез во внутренний карман своего пальто.

— Вот это я обнаружил возле театра. Подумал, что это принадлежит женщине, которая живет здесь.

— Хорошо, я ей передам, — Натмен положил переданное на пачку газет. Верхняя, «Дзенник Чикагски», была ее газетой.

— Передайте привет Майклу.

— Непременно, святой отец, — заверил Натмен, когда проповедник направился обратно к выходу.

Тремалис почему-то избегал смотреть на священника.

Мужчины на диване обсуждали последние убийства Болеутолителя.

— Нам только этой беды не хватало, — произнес пожилой.

Безрукий блондин ответил:

— Копы его поймают. После того, что этот сраный псих сотворил возле «Кэсса», его наверняка сцапают.

Обрубок у его правого плеча яростно вспыхнул фантомной болью.

— Будьте уверены, этими убийствами дело не кончится. Мы слишком беззащитны и беспечны.

— Забавно ты рассуждаешь, О’Нил, — обратился безногий к блондину. — По-твоему, выходит, что нечего, мол, инвалидам попадаться Болеутолителю. А так все о’кей?

Все посмотрели в сторону спустившегося лифта, и Тремалис увидел Майка, который поехал к ним мимо стола с прохладительными напитками.

— Майк, захвати-ка мне бутылочку, — попросил самый старший из мужчин. Майк взял пинту кока-колы и только тут заметил Тремалиса.

Бесцеремонно оглядев его с ног до головы, он вдруг сказал, пожалуй, чересчур громко:

— Похоже, что у какого-то белого, что ходит на двух ногах, крепкие нервы. Большой, сильный парень гоняется за калеками в инвалидных колясках, — он по-прежнему вызывающе смотрел прямо на Тремалиса. — Здоровый, видать, мужик, если так уверенно орудует паяльной лампой.