Мне было скучно без него. Мы изредка созванивались по телефону. А так как после его разрыва с Анжелой прошло много времени, то касание этой темы в наших разговорах стало допустимым. Он был абсолютно безэмоционален при этих воспоминаниях. И я подумал, что все зарубцевалось и забылось.
А мы продолжали резвиться втроем, а наши совместные пьянки на троих – я, Рита, Анжела – все чаще стали заканчиваться совместным сном; сначала просто в одной комнате, а потом и в одной кровати.
Но до интима дело не доходило, хотя Рита постоянно провоцировала меня на это. Правда, со временем моя стеснительность прошла, и мы с Ритой стали играть в любовь прямо при Анжеле.
А потом как-то неожиданно они уже вдвоем поиграли в любовь при мне. Я сам не заметил, как стал их общим любовником. Мы с другом уже давненько не созванивались. Но его неожиданный звонок радостный голос, сообщающий о его скором возвращении, сразу же отрезвил меня.
Когда он приехал, мы встретились, выпили, погуляли. И вдруг Виктор за долго рюмкой сказал о том, что он никак не может забыть Анжелу, хоть она и сука, попросил меня организовать встречу.
В тот момент я чуть не подавился водкой: вот так дела. Я не стал ничего обещать и тем более говорить другу о наши отношениях (а-ля-труа), но пить боль не стал.
Под каким-то предлогом я сбежал с нашей попойки, разыскал по телефону Риту и помчался в кафе, где она обедала. Возбужденный, я отвел ее от компании за барную стойку, но не мог ничего сказать, по не опрокинул сто граммов подкрашенного джина. Он немного отрезвил меня, но рассказ о нашем с Виктором разговоре получился все же взволнованным. Закончил его вопросом: «Что делать?»
Она закурила и, улыбнувшись, сказала:
– Что делать? Если ты не дурак, молчать и организовать их замирение.
– Ты в своем уме? – уже почти закричал я. – Он же мне друг, причем единственный и самый близкий.
– Вспомнил. Что же ты не кричал об этом, когда его любимую девушку ставил в позы?
И столько в ее глазах было презрения и злобы, что я прямо опешил.
– Да, да, тебе надо молчать. И не только молчать, а брать Анжелу и везти к своему другу.
– Где? Где эта дохлая шлюха? – закричал я и, схватив Риту за шею, начал ее трясти в разные стороны.
Дотрясти не успел. Сзади кто-то ударил меня по «кумполу» бутылкой, и я очнулся уже на улице в своей машине.
Дома я пролежал неделю, никуда не выходя, не отвечая на телефонные звонки, не открывая дверь.
На восьмой день ко мне пробился мой друг Виктор. Он сиял, как весеннее солнце.
– Знаю, все знаю.
После этих его слов мне стало дурно. Я открыл было рот, чтобы хоть как-то оправдаться, но он меня опередил.
Знаю, что ты не совсем в хороших отношениях с Анжелой, что боль за друга заставляет тебя думать о ней как о падшей Женщине.
Я опешил.
А он продолжал:
– Но поверь мне, это не так. Мы с нещ провели эту неделю вместе. Она мне все рассказала…
Я, опять решив, что она рассказала о нашей лихой тройке, снова попытался вклиниться в разговор и что-то сказать в своё оправдание, но опять ошибся.
– Рассказала и про того парня – помнишь, когда она упала в обморок. Да, наверное, я был не прав. Все же она была уже не девушка, у нее сложилась своя жизнь, а которую я так неожиданно вторгся. Да и тянул долго с предложением, держал ее я неопределенности, в подвешенном состоянии. Но теперь я решился, и она мне поклялась, что у нее после разрыва со мной так и не было ни одного мужчины, что она любит только меня.
Во время этого монолога я достал початую бутылку молдавского вина и стал пить его прямо из горла. А он все говорил и говорил.
Я допил бутылку, а он закончил свой речь:
– В общем, я приглашаю тебя на свадьбу. Кстати, это и ее просьба.
– А как же твоя семья? – выдавил я.
– Развелся.
И он достал из кармана приглашение и положил ко мне на стол.
– Я знаю, что ты болен, и сейчас уйду, Да и пить мне до свадьбы не хочется. Хлопот много. Да, ты знаешь, моего бронзового леопарда купил какой-то коллекционер из Канады за бешеные деньги, так что я теперь при деньгах. Могу одолжить, если что.
Я махнул рукой, мол, не надо.
Он приобнял меня и ушел.
А я остался.
С больной головой и приглашением в его счастье.
«Только бы не споткнуться, только бы не споткнуться», – билась в голове, вместе с учащенным пульсом, одна-единственная мысль.
Я бежал, нет, летел, как мне казалось, над ковровым паркетом королевского дворца, боясь ступить как-нибудь не так и ужасаясь от мысли, что могу споткнуться.
Меня сегодня допустили до Руки! До Руки Королевы!
И я смогу ее поцеловать!
Прижать свои губы к руке божественного существа.
Какая честь!
Какое счастье!
Королева сидела на троне, сверкающем алмазами, в самом конце зала, и я, обмирая сердцем, с каждым шагом приближался к заветной мечте каждого мужчины.
Рука Королевы лежала на золотом подлокотнике высокого трона и слегка подрагивала.
Я приближался…
Сколько раз я проделывал этот путь – от дверей к трону – в своих мечтах!
Сколько раз я упражнялся в пустой комнате, степенно нагибаясь над перчаткой, лежащей на краешке полированного стола.
Сколько сладостных моментов я пережил в предчувствии этого волшебного дня – один бог знает!
