Боксер Билли - [7]

Сразу по прибытии он вручил отельному рассыльному записку с просьбой немедленно отправить ее. Записка была адресована эсквайру Антону Хардингу на борт яхты «Лотос».

В ожидании ответа на записку граф де–Каденэ и его слуга удалились в отведенные им комнаты. Анри Терье, второй офицер «Полумесяца», в сюртуке и цилиндре, выглядел от головы до пят настоящим джентльменом.

Никто на корабле не знал его прошлого, но изысканность его манер, основательное знание морского дела, строгое и начальническое обращение с подчиненными заставляли шкипера Симса предполагать, что он некогда занимал важный пост во французском флоте, откуда был, вероятно, выгнан за какую–нибудь позорную историю. Терье был жесток, раздражителен и вспыльчив. Он был нанят вторым штурманом на этот рейс только благодаря посредничеству Дивайна и Клинкера.

До этого он уже совершил одно плавание с Симсом, но шкипер нашел, что с ним слишком трудно иметь дело, и решил заменить его другим. Дивайн и Клинкер встретились случайно с Терье на борту «Полумесяца» и после десятиминутного разговора нашли, что он как нельзя лучше подходит для выполнения их плана. Симсу пришлось оставить его.

Уард не выносил француза; его надменный вид и небрежно–вежливое обращение оскорбляли грубого штурмана.

Теперь он страшно злился на необходимость разыгрывать из себя лакея Терье. Ничто не могло быть ему более обидно. Он еще больше возненавидел своего подчиненного, который, как он должен был сознаться в глубине своей души, был во всех отношениях выше его.

Но деньги могут совершать чудеса. Обещание Дивайна, что в случае удачи офицеры и команда «Полумесяца» получат миллион американских долларов чистоганом, помогло мистеру Уарду превозмочь отвращение, с которым он приступил к исполнению своей роли.

Оба офицера молча сидели в комнате отеля в ожидании ответа на записку, отправленную эсквайру Антону Хардингу. Роли были хорошо заучены и несколько раз тщательно отрепетированы на борту «Полумесяца». Теперь каждый был занят собственными мыслями. Так как между ними не было ничего общего кроме участия. Во время этой прогулки граф де–Каденэ узнал нечто очень важное, заставившее его отказаться от настоятельного приглашения отобедать вечером на яхте «Лотос»: он узнал, что яхта снимается с якоря на следующее утро и берет курс на Манилью.

– Не могу выразить вам, как я сожалею, что обстоятельства лишают меня удовольствия воспользоваться вашим приглашением. Уверяю вас, что только настоятельная необходимость мешает мне насладиться вашим обществом как можно дольше.

И, хотя его слова были обращены к мистеру Хардингу, но он смотрел в упор в глаза девушке.

Менее светская молодая женщина, вероятно, каким-нибудь образом проявила бы, какое впечатление произвели на нее эти слова; но граф де–Каденэ не смог уловить на лице Барбары, понравилась ли ей его речь или нет. Она просто высказала сожаление по поводу его отказа, как этого требовала вежливость.

Когда де–Каденэ довезли до его отеля, он тихо произнес, прощаясь с Барбарой Хардинг:

– Я увижу вас снова, мисс Хардинг, очень, очень скоро.

Ее удивили эти слова, казавшиеся странными при настоящих обстоятельствах. Что хотел он ими сказать? Как ужаснулась бы она, если бы догадалась о их истинном значении! Но она видела только выражение его глаз, полное недвусмысленным восхищением, и не знала сама, радовало ли это ее или сердило.

Как только де–Каденэ вошел в отель, он поспешил в комнату, где его с нетерпением ожидал мистер Уард.

– Живее! – закричал он. – Мы должны сейчас же ехать на бригантину. Они отплывают уже завтра утром. Ваша служба в качестве лакея оказалась очень легкой и кратковременной, но все же я дам вам отличную рекомендацию в случае, если бы вы пожелали поступить к другому джентльмену.

– Ваши шутки более чем неуместны, – холодно отрезал первый штурман. – Я впутался в эту театральную антрепризу не для развлечения и не вижу в ней ничего забавного. Попрошу вас не забывать, что я ваш начальник! Терье передернуло. Уард не подметил злобного взгляда, который кинул на него его элегантный товарищ. Они вместе собрали свои вещи, спустились в контору, где уплатили по счету, и поспешили в маленькую грязную портовую гостиницу. Полчаса спустя они подымались на палубу «Полумесяца». Билли Байрн, работавший по соседству с каютой, увидел их и злобно насупился. Они были представителями власти, а Билли ненавидел всякую власть. Он был прирожденным врагом закона, порядка и дисциплины. «Хотел бы я повстречаться с одним из этих типчиков ночью на Грин–стрит», – подумал он.

Приехавшие вошли со шкипером в его каюту, и мистер Дивайн поспешно прошел туда же. Вообще все четверо торопились и казались озабоченными. Это заинтересовало Билли.

Он вспомнил подслушанный недавно обрывок разговора между Дивайном и Симсом. Может быть, ему удастся узнать еще больше? Никакие соображения этического свойства Билли не удерживали, и он, не теряя времени, перенес свою деятельность как можно ближе к каютной двери, чтобы иметь возможность подслушать, что говорилось внутри.

Первые же слова, долетевшие до него, заставили его насторожить уши. Было ясно, что подготовляется дело в его духе – грязное дело, и он только изумлялся, что такое изящное существо, как Дивайн, было замешано в нем. Это почти заставило его изменить свое первоначальное мнение о пассажире.