Бокал шампанского - [26]

– Да, – произнес я, – это был я. В газетах также упоминалось, что я служу у частного детектива по имени Ниро Вульф.

– Да, знаю, читала. Вы приехали сюда в качестве детектива?

Конечно же, она хотела докопаться до истины. Точно, как это любила мисс Кларк. Но я надеялся, что я в достаточной степени мужчина, чтобы не бояться женщин.

– Лучшим ответом будет объяснение, зачем я сюда приехал. Вы знаете, что произошло на том ужине, и знаете, что я был там. Существует мнение, что Фэйт Ашер покончила с собой. У меня создалось впечатление, что полиция может остановиться на таком заключении. Но исходя из того, что я видел, и того, что не видел, я в этом сомневаюсь. Мое личное мнение – она была убита, и если это так, то мне ненавистна мысль, что убийца может остаться безнаказанным. Но до того, как я заявлю во всеуслышание о своем убеждении, я хочу кое-что проверить в отношении Фэйт Ашер, и мне подумалось, чти для этого лучше всего явиться сюда и поговорить с вами.

– Понимаю. – Она сидела прямая, как жердь, и в упор смотрела на меня. – Значит, вы рыцарь с пером на шлеме?

– Вовсе нет. Я чувствовал бы себя по-дурацки с пером. Задета моя профессиональная честь. Я детектив и стараюсь быть хорошим детективом, и вдруг на моих глазах совершается убийство… Скажите, разве может мне это понравиться?

– Почему вы думаете, что это убийство?

– Как я уже сказал, на основании того, что я видел, и того, чего не видел. Вопрос наблюдательности. Я не хотел бы вдаваться в подробности, если вы не протестуете.

Она кивнула.

– Понимаю, профессиональная тайна. У меня ведь медицинское образование. Вас послала сюда миссис Робильотти?

На этот раз принять решение было нетрудно. «Приют Грантэма» не зависел от миссис Робильотти, так как субсидировался из средств, оставленных Альбертом Грантэмом, согласно его завещанию, так что было десять шансов против одного, что я верно догадался об отношении миссис Ирвин к миссис Робильотти. Поэтому я не задумывался над ответом.

– Боже мой, конечно, нет! Достаточно того, что это произошло у нее в доме. Если бы она узнала, что я здесь в поисках доказательств своей убежденности в убийстве Фэйт, у нее был бы сердечный приступ!

– У миссис Робильотти не бывает сердечных приступов, мистер Гудвин.

– Что ж, вам лучше знать. Но если бы она была подвержена этому недугу, то на этот раз приступ был бы обязательно. Возможно, конечно, что я слишком далеко тяну свою шею. Если вы предпочитаете версию самоубийства, которую поддерживала миссис Робильотти, значит, я зря потратил бензин на дорогу сюда.

Она посмотрела на меня оценивающим взглядом.

– Нет, – откровенно призналась она.

– Вот и хорошо, – отозвался я.

Она задрала подбородок кверху.

– Не вижу причин, почему я не могу сообщить вам, что я сказала полиции. Конечно, вполне вероятно, что Фэйт покончила с собой, но я лично сомневаюсь. Я знала о яде, который она носила с собой. Не от нее, нет. Мне рассказали об этом другие девочки. Я не знала, как быть – отнять у нее пузырек или нет. Я решила, что лучше не забирать, пока яд у нее и она показывала его подругам, это как бы являлось выходом ее нервному состоянию, а если бы я забрала яд, ей пришлось бы искать какой-то другой выход, и кто может сказать, чем бы это могло кончиться. Одна из причин, почему я сомневаюсь в ее самоубийстве, заключается в том, что пузырек с ядом был по-прежнему при ней.

Я улыбнулся.

– Полиции, наверно, очень понравилось ваше умозаключение.

– Нет, конечно. И еще, если бы она решила прибегнуть к яду, она не сделала бы этого на званом ужине, при людях. Она проделала бы это в одиночестве, в темноте и оставила бы мне записку. Она знала мое отношение к девочкам, знала, как я буду мучиться, и обязательно оставила бы мне записку. И потом, ее характер… Она была довольно упряма. Пузырек с ядом был для нее чем-то вроде врага, которого она хотела победить, это была смерть, и она хотела одолеть ее. Дух упорства она таила глубоко в себе.

– Я видел. Во вторник вечером, когда танцевал с ней.

– Если она еще не растратила его, значит, и не убивала себя. Но как вы можете это доказать?

– Не знаю… Но я не могу доказать и обратного. Если не она отравила шампанское, видимо, это сделал кто-то другой. Кто? Вот что я хочу узнать.

Глаза ее расширились.

– Боже мой! Я даже не задумывалась над этим… Единственной моей мыслью было, что Фэйт не покончила с собой… – Губы у нее сжались, она покачала головой. – Я ничем не могу помочь вам, – произнесла она, нахмурив брови, – но, во всяком случае, желаю вам успеха. Я бы с удовольствием помогла вам, будь это в моих силах.

– Вы уже помогли мне, – заверил я, – и, возможно, поможете еще. Если вы ничего не имеете против, я хотел бы задать еще несколько вопросов… Вы читали газеты и знаете, кто присутствовал на ужине. Я имею в виду Элен Ярмис, Этель Варр и Розу Тэттл. Они ведь находились здесь одновременно с Фэйт Ашер?

– Да. Не все время, конечно. Элен и Этель ушли на месяц раньше Фэйт. А Роза появилась за шесть недель до ее ухода.

– Кто-нибудь из них был знаком с ней до «Приюта»?

– Нет. Правда, я не спрашивала их, – я стараюсь как можно меньше расспрашивать девочек об их прошлом, но никаких признаков, что они были прежде знакомы, я не замечала, а я замечаю все.