Бои под Нарвой - [13]

— Здравствуйте, Валентина Ивановна! — поздоровался с нею Петров. — А вы почему не дома? Ведь уже поздно.

Женщина подняла от машинки усталые, но очень ясные глаза, освещавшие все ее бледное лицо, и ответила:

— Здравствуйте, Аркадий Васильевич! Вот. Блохин вызвал меня… Надо срочно перепечатать списки отряда…

— А мне, Валентина Ивановна, нужно напечатать проект приказа по нашему рабочему отряду, который сейчас отправляется на фронт.

— Сейчас закончу списки, фамилий десять осталось… — И тонкие пальцы машинистки быстро забегали по клавишам.

Закончив печатать, Валентина Ивановна спросила:

— А вам, видно, еще не надоело воевать?

— Немцы наступают на Петроград, а я не хочу жить под немецким сапогом, — резко проговорил Петров. — Не хочу, чтобы на Невском стоял немецкий шуцман!

— Я вполне понимаю вас. Будь я мужчиной — тоже немедленно отправилась бы с вами против немцев. — Машинистка вздохнула. — Как вы думаете, меня в отряд возьмут? Только вот о детях беспокоюсь, как они останутся без меня.

— Вас?! — удивился Петров. — Что вы сможете делать на войне?

— Я окончила медицинские курсы. Кроме того, могу писать донесения и приказы. Работала на заводском коммутаторе, могу быть телефонисткой…

— Вы, оказывается, на все руки мастер! Попробуйте поговорить с Блохиным или Праховым. А детей оставьте с бабушкой. Она будет на них получать военный паек. Блохин и Прахов вас давно знают, помнят и вашего мужа…

Машинистка задумчиво провела рукой по подстриженным волосам. Она и боялась оставить своих малюток, и хотела поехать с отрядом.

— Рискну! Только и вы замолвите за меня слово! — после некоторого раздумья решила она.

— Тогда давайте печатать приказ по отряду.

Петров начал диктовать.

Взяв отпечатанный приказ, инженер вернулся в кабинет директора. Здесь остались лишь Еремин, Фомин и Блохин. Просмотрев приказ, Блохин и Еремин подписали его.

— Кто же будет печатать бумаги на фронте? — задумчиво произнес Блохин. — Не мешало бы нам иметь машинистку.

— Кустова просит взять ее в отряд, — подсказал Петров.

— Кустова? Офицерская вдова? — поморщился Блохин.

Фомин бросил злобный взгляд на Петрова:

— Хватит с нас контриков!

— Ее муж выбился из рабочих! Двадцать лет проработал у нас на заводе чертежником-конструктором. На фронте стал прапорщиком. Погиб в бою. Она может работать не только машинисткой, но и телефонисткой, и медсестрой.

— Решайте сами, товарищи, можно ли эту просьбу уважить. Я эту женщину не знаю, — отмахнулся Еремин.

Блохин колебался. Он боялся, что уже немолодая женщина, мать двоих детей, о которых она все время будет беспокоиться, в боевой обстановке станет только обузой в отряде. Но имеет ли он право отказать ей в просьбе? Кустову он помнил с молодых лет, когда ее отец, старый мастер-прокатчик, привел впервые в цех дочку — стройную румяную девушку с яркими, веселыми глазами. Вспомнил он и ее мужа, о котором ничего, кроме хорошего, нельзя было сказать. «Нашего, рабочего происхождения люди. Посоветуюсь с Праховым. Он ее лучше меня знает».

— Нужно собрать всех бойцов отряда и зачитать им присягу. Где бы это можно сделать? — спросил Еремин.

— В транспортном цехе. Там просторно. Пошли, товарищ Петров, надо объявить людям, чтобы шли в транспортный.

Когда они вместе с Праховым входили в огромный цех, Блохин увидел Кустову и вспомнил ее просьбу.

— Вот, Прахов, Кустова просится к нам в отряд, — сказал он.

Прахов удивленно вскинул брови. Он не ожидал, что эта скромная, уже немолодая женщина проявит такую решительность.

— Не выдержите трудностей похода, товарищ Кустова, — дружелюбно обратился он к машинистке. — Трудно вам будет.

— Выдержу, все выдержу!.. Мы, женщины, выносливы и живучи. Возьмите меня, Маркел Яковлевич, умоляю вас! — едва сдерживая слезы, попросила Кустова.

— Ладно, возьмем! — решил Прахов. — Только, чур, на нас потом не пенять. Будьте к утру готовы к выступлению с вашей машинкой, бумагой и прочей канцелярией.

В цех вошли Еремин и Фомин. Блохин поднял руку, и стало тихо, только пар от дыхания нескольких сот людей поднимался к высокому потолку.

— Товарищи рабочие Стального завода! Уже не раз вы вставали на защиту молодой Советской республики трудящихся. Вы остановили банды Корнилова, разгромили восставших юнкеров, в прах развеяли полки Краснова. Теперь рабоче-крестьянская власть снова в опасности и снова обращается к вам за помощью. Снова вы идете на бой с лютым врагом нашей Родины. Вам надобно принести воинскую присягу на верность рабочему классу, Советскому правительству и вашим товарищам по оружию, — проговорил Еремин. — Я зачитаю вам текст присяги, а потом вы своей подписью скрепите ее. — Еремин окинул взглядом внимательные, серьезные лица и громко, торжественно зачитал текст присяги: — «Вступая в семью Рабоче-Крестьянской Красной гвардии, добровольно и сознательно принимая на себя всю долю тяжелой и святой борьбы угнетенного и обездоленного народа, даю обещание перед братьями по оружию, перед всем трудящимся народом и перед революционной совестью своею достойно, без измены, без страха и колебания бороться за великое дело, которому отдали свою жизнь лучшие дети рабочих и крестьян, за дело победы Советской власти и за торжество социализма».