Бои на Дону и Волге - [21]

Доктор Р., врач при штабе армии, является силезцем. Он владеет польским языком и может без проблем объясняться с местным населением. Со всеми бедами и по вопросам, касающимся медико-санитарной помощи, люди обращаются к пану доктору, у квартиры которого висит флаг Красного Креста, и на его помощь могут рассчитывать и гражданские лица, если постучатся в его дверь. Сегодня, после того как мы под широкими кронами яблони выпили чаю в саду моего хозяина, доктор побывал у соседа, учителя. Он узнал, что жена учителя болеет малярией и находится в тяжелом состоянии. Мы увидели, что она лежит в постели, обливаясь потом, и ее организм сильно ослаблен. Сбоку от нее лежит спеленутый здоровый младенец. Капитан медицинской службы вмиг поставил диагноз послеродовой лихорадки. По-видимому, местный врач пренебрег правилами гигиены, когда удалял плаценту[27]. Доктор Р. прописал компрессы. Впрочем, считает он, даже в этом опасном случае следует надеяться на то, что возьмет верх сопротивляемость организма, ибо она у этих людей несопоставимо выше, чем у нас, на Западе. Только мы собрались уходить, как в двери появился супруг, учитель. Долговязый белокурый молодой человек. При виде униформы богатырь согнулся в центре комнаты в глубоком поклоне, почти до земли, как деревянная кукла, сложив при этом руки крест-накрест на груди. В том, что пожилые люди часто выходят навстречу наступающим войскам с жестами чуждой нам покорности, восходящей, вероятно, к временам царизма, нет ничего нового. Однако этот молодой человек, учитель по профессии, несомненно, воспитан в духе строгих коммунистических канонов! Из какого тайника его души рождается этот жест подобострастия? Или же он полагает, что мы привыкли к властолюбию на Западе и ничего иного не ожидаем и здесь?

Вчера вечером в красивой, богатой деревне Ф. прогулка по речному лугу. Сороки, совсем не пугливые на Востоке, галдят, слетая с высокой ольхи. Воркует клинтух[28], квакают лягушки. Чистые беззвучные возгласы и как бы графический набросок в мире уловимого. Этим наслаждается человеческое зрение в тот вечер, который погружается в самые приятные краски над богатой долиной».

24 июля

Преследование отступающего противника должно перейти в новую операцию. Мы приближаемся к «большой излучине Дона». Это разворот, который описывает река, огибая возвышенности и меняя направление течения с юго-восточного на юго-западное, устремляясь к Азовскому морю после поворота на 90°, а затем еще на 90°. Воздушная разведка свидетельствовала о том, что противник готовится оказать серьезное сопротивление на недавно подготовленных позициях в пределах этой дуги, а также к западу от нее, защищая место удобной переправы через реку (в районе города Калач-на-Дону. – Ред.). Для наступления на излучину Дона задействовано два танковых корпуса – XIV (севернее) и XXIV. XXIV танковый корпус, в котором я прохожу службу, если удастся, прорвав фронт, быстро нанесет удар по Калачу-на-Дону с юга, попытается овладеть мостом и быстро создать плацдарм на восточном берегу Дона. Впервые я слышу в этой связи о Сталинграде и Волге как конечной цели.

25 июля

Для моего доклада важно, чтобы с высоты птичьего полета дать представление о событиях на участке, в котором будет происходить операция. Дайте мне развернуться!

В петле, которую описывает приток Дона, располагается аэродром самолетов-разведчиков тактической разведки типа «Фокке-Вульф»[29]. Получив рекомендацию из вышестоящего армейского штаба, я представляюсь авиационному командиру, и он приглашает меня на совещание, которое происходит в тени густых кустарников. Я хорошо осознаю, что втайне я подвергаюсь проверке и что постепенно дела склоняются в мою пользу. «Ну, тогда полетите в экипаже в качестве кормового стрелка!»

Взлет в 15 часов, направление – Дон. Когда время подходило к 3 часам дня, под темными тучами, стремительно надвигающимися с запада, началась песчаная буря. Везде – с дорог, берегов, лесных прогалин – поднялись клубы пыли и песка, они кружились, образуя вихри. Эти пылевые вихри двигались по дорогам, словно ходоки на ходулях. Это продолжалось до тех пор, пока не пошел сильный дождь, который пропитал влагой сухую землю, и пыль на время исчезла.

Приказ на взлет удалось получить только в 5 часов. Небо снова было голубым, лишь на востоке виднелись вихри поднятых пыли и песка – в том направлении уходила буря. Но именно туда нам и надо было лететь.

Мы должны были осуществить разведку с воздуха, осуществить самым внимательным образом. Речь шла об оборонительных позициях, наличии танков у противника, войсковых колоннах, над которыми мы пролетали, о которых сообщалось, что одни из них являются вражескими, а другие – нашими. Мне стоило большого труда определить, о чем шла речь. Мы поднимаемся на высоту 2 тысячи метров. На севере виднелась широкая излучина Дона. Темное кольцо подмывало меловой берег, а на другом, низком, берегу виднелись темно-зеленые заросли.

Сквозь равномерный гул двигателей я вдруг услышал ясный сильный хлопок, похожий на удар кнутом. Это указывало на огонь зенитных орудий противника. В глубине обороны русских я обнаружил дульное пламя и стволы зениток. С высоты нашего полета до горизонта простирались необозримые поля зерновых государственных хозяйств (совхозов).