Бои без выстрела - [11]

Умылись ледяной водой из медного кумгана, не спеша позавтракали — времени было еще достаточно. Наконец Петросов решительно поднялся.

— Пора в путь, — произнес он, — и вслед за шофером направился к машине.

Дорога на перевал все время круто забирала вверх, но на пятнадцатом километре вдруг неожиданно поползла в низину и вытянулась лентой. Полковник огляделся и лишний раз подивился предусмотрительности преступника. Действительно, лучшего места для встречи с глазу на глаз не придумаешь. Кругом была мертвая пустошь, которая просматривалась во всех направлениях. Александр Николаевич подал знак шоферу, и «Волга», свернув на обочину, остановилась. Дальше предстояло двигаться пешком.

Вот и двадцатый километр, и холм справа от дороги. На вершине его стоял человек. Сдерживая волнение, Петросов быстрым шагом направился к нему.

Каримов, а это был он, смерил незнакомца с головы до ног внимательным, настороженным взглядом. Правая рука его была в кармане широких брюк. Потом не менее внимательно он осмотрел окрестность и, видимо, успокоился.

— Ну, здравствуй, начальник, — хриплым голосом проговорил он. — Прочел я письмо, которое вы моей матери подсунули.

— Ну, и какой же будет на него ответ?

— А никакого, — усмехнулся Тулкун. — Где вы раньше были, когда грозились убить меня, когда жену у мужа отняли, на весь район ославили? — Каримов скрипнул зубами, рука его, спрятанная в кармане, дернулась. Петросов насторожился.

— Не бойся, не бойся, начальник, у меня на тебя зла нет. А вот с теми непременно рассчитаюсь.

— Да, чисто по-человечески мне понятно, что тебя обидели, — проговорил Александр Николаевич. — Но это не дает права хвататься за нож, лишать жизни людей. Более тяжким преступлением может быть только измена Родине. А ты опять грозишь убийством. Неужели тебе не надоело так жить, Каримов? Ты же неглупый человек и знаешь, что рано или поздно, а скамьи подсудимых тебе все равно не миновать. А если сам явишься с повинной, возможно, это облегчит твою участь. Впрочем, в письме все написано.

Видимо, тирада, которой Тулкун начал беседу, лишь была бравадой. Он сразу как-то сник, вытер левой рукой со лба испарину.

— Ну хорошо, предположим приду к вам. А какая гарантия, что меня не поставят к стенке?

— Никаких гарантий я тебе, разумеется, дать не могу. На это есть суд. Ты совершил особо тяжкое преступление и отвечать за него придется по всей строгости закона.

— Это хорошо, начальник, что ты мне не врешь, — Тулкун помолчал, что-то обдумывая, потом продолжил. — Мне и самому осточертела такая цыганская жизнь, устал постоянно скитаться да прятаться. Я обдумаю твое предложение. Ответ получишь опять-таки через Камала-ака.

— Когда?

— Не спеши, не спеши, начальник. Не твоя жизнь поставлена на карту. Когда захочу, тогда и скажу. Может быть и скоро. А теперь иди, иди и не оглядывайся.

Петросов медленно спустился с холма. Пройдя довольно значительное расстояние, он все же обернулся. Каримова на вершине уже не было. Как поведет он себя дальше? Найдет ли в себе мужество принять разумное решение? Этого полковник не знал.

Однако события развивались стремительно. Уже к вечеру на другой день Камал-ака, побывав в Чаули, сообщил, что Тулкун у матери, там заночует, а утром будет здесь.

К себе в управление Петросов возвращался с Каримовым. Еще одно успешно завершенное дело можно было записать в актив оперативно-розыскного отдела.

Под личиной слуги аллаха

В тот вечер в кабинете полковника Петросова были лейтенанты Григорий Уткин и Махмуд Шукуров — оперуполномоченные оперативно-розыскного отдела Калькаузского района, где месяц тому назад было совершено тяжкое преступление. Дело было так.

Юнус-ака и Матлюба-апа Ярматовы — жители кишлака Газель — возвращались с работы домой. Их внук, маленький Алишер, бежал впереди, весело размахивая хворостинкой. Вдруг он остановился. У поворота дороги, на обочине пыльного проселка, сидел человек. Коричневое лицо его было неподвижно, как маска. Козлиная бородка, окрашенная хной, едва прикрывала длинную жилистую шею. Из-за маленьких черных очков невозможно было определить — куда смотрит этот странный мужчина. Вид незнакомца испугал мальчика.

— Здравствуйте, дядя, — робко проговорил Алишер.

Незнакомец промолчал, словно не расслышав приветствия.

— Здравствуйте, — уже громче повторил мальчик.

И вновь — в ответ молчание. Алишер с недоумением посмотрел на подошедшего деда. Впервые он встречал взрослого человека, который не реагировал на приветствия. А может быть, он немой?

— Нехорошо обижать мальчугана, — вступился за внука Юнуса-ака. — Ведь ты мусульманин... Вон и Коран у тебя в руках. Заповеди Аллаха помнишь, а вот о законах вежливости, видно, забыл.

При этих словах лицо незнакомца передернулось. В бешенстве, оскалив крупные желтые зубы, он вскочил.

— Ты, продавший душу неверным, ответишь за свои слова, — прохрипел он и нагнулся. Юнус-ака не успел опомниться, как в руках у незнакомца оказалась двустволка.

— Что ты делаешь, мерзавец! — крикнула Матлюба-апа, бросаясь на помощь мужу. Грянул выстрел, и седая женщина, как подкошенная, рухнула на землю. Вторым зарядом был сражен наповал Ярматов. Спрятав в кустарнике ружье, убийца поспешно ушел в густые тугаи.