Богу - [5]
Шрифт
Интервал
Слова правдивые, рожденные из мук!..
Дорогу трудную ты в юности избрала,
Во имя подвигов страданья: путь не нов,
Но до конца его дошло счастливцев мало,
Желанья темного в себе не поборов.
Когда мы встретились на том пути тернистом,
Пути единственном, который к Богу вёл,
Я опечален был; в твоем же сердце чистом
Звучал так радостно неведомый глагол.
Любовь, иное ль что влекло друг к другу, право,
Не знаю, милая, но жили мы одним,
И оба верили, что свято, не лукаво
Заветы вечные до гроба сохраним.
Душа изменчива! Дойдя до половины
Пути далекого, — он был суров и крут, —
Ты вдруг припомнила и рокот соловьиный,
И сад сиреневый, и лес, и томный пруд.
И негу знойную, которою колдуем
Мы душу грешную, и сердца верный яд,
Любовь ревнивую с игранным поцелуем, —
Ты всё припомнила: и ты ушла назад.
Но муки светлые сожгут туман, в котором
Ты так покоишься, дыша обманом чар,
И сердце страстное измучится укором,
И сны любви твоей похитит злой кошмар.
Вернешься к прошлому, покорна Божьей воле,
Порвав в отчаяньи хмельной и лживый круг! —
Читай письмо моё, читай его до боли,
До слёз неведомых, о, мой несчастный друг…
«Красивым нежным покрывалом…»
Красивым нежным покрывалом
Он пал на землю чист и бел,
Застыл узором небывалым
И ниву бедную согрел.
Улыбка зимнего привета
Ласкает тихо грустный глаз,
А ветер, стукнув в кастаньеты,
Повёл снежинки в белый пляс.
Вдруг солнце… Тает дивный полог.
Прощай! Земля чернеет вновь…
О, первый снег, ты так не долог,
Как в сердце первая любовь!..
«Потрескиванье дров, похожее на сплетни…»
Потрескиванье дров, похожее на сплетни;
Лукавый огонёк, как бабочки крыло;
Холодная зима. Но в сердце — вечер летний.
За окнами мороз. А на душе — тепло.
Я в комнате один. На полках дремлют книги;
Безмолвен на столе задумчивый портрет.
Прошла моя тоска, и сброшены вериги
Обманчивых страстей, вериги долгих лет…
О мудрая печаль! о, грусть ее улыбки!..
Я полон тишины без мысли и без слов…
Мелькают огоньки, как золотые рыбки,
И Вечность слышу я сквозь алый шепот дров…
«Там за окном моим темно, ни искры света…»
Там за окном моим темно, ни искры света.
Дождём таинственным кто плачет там в тиши?
Кто жаждет ласки там, цветов былого лета
И ждёт мучительно родимого привета,
Тоскуя в поисках назначенной души?..
И осень чёрная там саван разметала
Над царством Времени, богини всех богов;
Земля, как нищенка, от дней своих устала;
Над кем-то Смерть вдали сквозь сон захохотала;
Там ужас каменный и мрак без берегов!
Здесь всё так ласково. Мой угол так уютен.
Мечта любимая, ты не увяла? — Нет!
Здесь отзвук улицы загадочен и смутен,
Покрытый голосом незримых флейт и лютен;
Здесь храм любви своей воздвиг герой — поэт!
Здесь грёза лунная, чертог из хризолита
Вершина гордая загадочной горы;
Здесь я владыкою, во мне едином слита
Улыбка солнышка и мертвенность гранита,
Здесь я, единственный, творю свои миры!..
«Опять — один, опять — дорога…»
Опять — один, опять — дорога,
Опять — удушливая мгла!
Мою любовь, — исканье Бога,
Меня понять ты не могла.
Прощай! За прошлый рай обмана
И за томительный угар,
За строчку блёклого романа
Несу тебе достойный дар.
Мой дар — для тусклых и несмелых,
Для тех, кто жалует шутов:
Венок из листьев помертвелых,
Букет растоптанных цветов.
«Давно изгнало нас из храма…»
Давно изгнало нас из храма
Сомненье острое, как сталь,
Но чуда требует упрямо
Душа, познавшая печаль.
Тоскливо… То, что есть и было,
Опять вернется, точно вдруг…
О, как томительно уныло
Замкнулся этот серый круг!
Пускай сомненье жалит остро,
И сердце вялое молчит, —
Услышав имя «Калиостро»,
Теряет разум меч и щит.
Игра ль? Обман? Опять ли верим? —
Не знаю… тише: дума — враг!
И в самоцветный яркий терем
Уводит нас великий маг…
Вослед Иосифу Бальзамо
Идём мы смело… Круг исчез.
И, как по прежнему, упрямо
От неба требуем чудес…
«Внимая жизни долго, чутко…»
Внимая жизни долго, чутко,
Судьбой таинственной влеком,
Постиг я рано ложь рассудка,
С его лукавым языком.
На думы сердца отвечали
Мне небо, поле и волна:
Есть радость мудрая в печали,
Вез скорби радость не полна.
Далёкий тихого уюта
И к самому себе лишь строг,
Молюсь, не жалуясь, кому-то
И жажду ласки превозмог.
Обманом сердца не врачуя,
К земному чувствую вражду:
Чего так пламенно хочу я?
Кого томительно так жду?
Спешу вперед, бреду ль обратно,
Рыдаю ль в церкви возле свеч, —
Я верю в то, о чём так внятно
Твердит душе немая речь.
Мне места нет в краю родимом,
И равно чужды все места;
Иду я грешным пилигримом,
Иду один и без креста.
Я мукам рад, — их много-много,
Но жаждет их больная грудь.
Трудна безвестная дорога,
Но верен мой суровый путь.
Подачек жизни не приемлю
И знаю, где конец труду:
И небо сброшу я на землю,
Иль сам на небо я взойду!
«Мы в холодный блеск луны…»
Мы в холодный блеск луны
Пьяно, страстно влюблены,
В непонятный разговор
Затуманившихся гор,
В полувзгляды и в намёк,
В чуть мелькнувший огонёк:
Всё поняв, весь мир любя,
Потеряли лишь себя.
«Перепояшь веревкой чресла…»
Перепояшь веревкой чресла
И скорбь земную заглуша,
Иди в пустыню, чтоб воскресла
Твоя распятая душа.
Того, что смертно, ей не надо, —
Свершилось: мир давно сгорел,
И поборовшей трепет ада
Назначен пламенный удел.
Лишившись призрачного крова,
Она навеки спасена
И благодатью Бога — Слова