Богоявленское - [3]
– Да, присягал! И клялся защищать! Но защищать от врага в бою при Шахе, а не стрелять безоружным в спины! – с горечью крикнул Михаэль, – О, да, верность престолу ценится императором!
– Полно Михаэль, полно! Едва ли сегодняшних бунтовщиков можно назвать безоружными. Послушай, я видел, как стреляли из толпы. Своими собственными глазами видел. Да, у большинства не было винтовок в руках, но безоружными от этого они не стали. Их оружие в другом, они разлагают общество, несут лживые ценности, подрывают страну изнутри. Россия все это уже проходила. Дурной пример великой французской революции, увы, заразителен и крепок. Поверь, пройдет немного времени и истинные цели сегодняшнего происшествия откроются. И меня больше беспокоит вопрос как? Откуда? Кто за всем этим стоит?
– Петя, это были люди! Простые люди, пришедшие к царю с просьбами, мольбами. И требования их были оправданы. Ах, если бы можно было все вернуть, все изменить!
Михаэль, садясь в кресло, снова взялся за голову.
– Чтобы ты сделал тогда? – спросил Петр, садясь рядом. – Пропустил? Дал свободу для дальнейших действий? Это, безусловно, благородно и великодушно, но поверь, в таком случае все эти люди пойдут к Зимнему с оружием в руках.
– Пойдут! – с горечью подхватил речь друга Михаэль. – Пойдут теперь! Непременно и очень скоро. Сегодняшняя кровь приведет их. Пойми Петя, эти люди – народ! Народ, без которого не может быть ни армии, ни царя, ни России. Я присягал России, а значит и всему русскому народу. И сегодня я обязан был защищать его, а не убивать. И то, что произошло – это страшная трагедия! Не поправимая ошибка, которая грозит обернуться катастрофой.
– Нет, Михаэль, – спокойно возразил Петр Иванович. – Катастрофы не будет! Теперь не будет! Я лучше знаю русский народ. Нельзя давать волю мужику русскому! Он, как дитя с хрустальной вазой, не знает, как с ней обращаться, разобьет, да и сам поранится. За волей последует анархия. Такую страну нужно держать в кулаке, в страхе если угодно. Как это делали Петр Великий, Николай Павлович. Все либеральные реформы приводили к бедам. Ты же знаешь, как погиб дед нашего императора?
– Террористов среди этих несчастных не было! Я их не видел. Я видел расстрелянных людей в праздничных одеждах, держащих в руках иконы. И все эти несчастные, пришедшие за защитой, хотели жить. И все эти несчастные будут сниться мне по ночам. Ты говоришь, что знаешь русский народ лучше меня? Не спорю, я знаю меньше, но самое главное. Я знаю доброту русского народа, справедливость его и великодушие. Потому – то я принял российское подданство, потому принял веру православную, без сожаления оставив всю ту жестокость нравов, что так противна была мне в Германии.
Петр хотел было что-то возразить другу, но Михаэль остановил его:
– Будет, Петя, мы уже вдоволь наспорились. Не для того мы сегодня встретились, чтобы провести этот, может быть последний наш вечер, в ненужном споре, – сказал Михаэль, ласково похлопав друга по плечу. – Давай говорить о тебе! Скажи, откуда ты здесь? Я так рад тебя встретить снова! Где ты пропадал все эти годы? Неужели сидел затворником в своем имении?
– Можно сказать и так, – улыбнулся Петр Иванович в ответ. – Но отчего последний вечер?
– Через два дня я отбываю на фронт. Но не будем возвращаться к этому, дабы не провести оставшуюся половину вечера в споре об этой войне. Пойдем лучше ужинать, расскажешь мне о супруге и детях, о делах в имении, мне все интересно знать.
Петр Иванович Сенявин не любил разговоров о службе и воспринимал их болезненно. О военной карьере, которой так славился весь его княжеский род, он мечтал еще с малых лет, но несчастье, сделавшее его калекой уже в двадцать четыре года, разрушило все его мечты, заставив навечно поселиться в родовом имении и заниматься хозяйством, которое так не близко было его сердцу и душе. Зная об этом, Михаэль поспешил пресечь этот едва начавшийся разговор о Русско-Японской войне.
Глава 3.
Михаэль – Фридрих Нейгон, именовавшийся в официальных русских документах «Михаил Федоров Нейгон», а среди друзей звавшийся на русский манер, просто Миша, в свои тридцать пять лет имел не простую, полную трагедий биографию и самую неудобную для высшего общества родословную.
Еще дед его, Вильгельм Нейгон принимал участие в восстании силезских ткачей, громом прогремевшем на всю Пруссию. В том же восстании принимала участие и его бабка, Луиза. Мать троих детей, она не отставала от мужчин в борьбе за свободу и справедливость.
Но жестокое наказание ждало бунтовщиков, тех не спокойных июньских дней 1844 года. И дабы избежать тюремного заключения, Вильгельм Нейгон в первую же неделю после восстания был вынужден бежать в горы с женой и детьми.
Тяжелым грузом легла эта семейная история на судьбы детей Вильгельма и Луизы. Всю жизнь им приходилось скрывать этот не приятный факт биографии своих родителей и доказывать, что в их жилах течет другая, покорная кровь. Рьяней всех принялся отрекаться от родителей самый младший сын Вильгельма и Луизы – Фридрих.
Хоть и младенцем у матери на руках, но и он стал невольным участником того восстания. И, чтобы стереть, разорвать эту печальную страницу своей жизни, он навсегда покинул ненавистный Лангенбилау, и совсем молодым человеком, двадцати двух лет от роду, отправился на Австро-Прусскую войну, где не щадя жизни «написал» себе новую биографию, биографию не бунтовщика, а героя.
В сборник вошли двенадцать повестей и рассказов, созданных писателями с юга Китая — Дун Си, Фань Ипином, Чжу Шаньпо, Гуан Панем и др. Гуанси-Чжуанский автономный район — один из самых красивых уголков Поднебесной, чьи открыточные виды прославили Китай во всем мире. Одновременно в Гуанси бурлит литературная жизнь, в полной мере отражающая победы и проблемы современного Китая. Разнообразные по сюжету и творческому методу произведения сборника демонстрируют многомерный облик новейшей китайской литературы.Для читателей старше 16 лет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История одной ночи двоих двадцатилетних, полная разговоров о сексе, отношениях, политике, философии и людях. Много сигарет и алкоголя, модной одежды и красивых интерьеров, цинизма и грусти.
Роман Флоры Олломоуц «Серебряный меридиан» своеобразен по композиции, историческому охвату и, главное, вызовет несомненный интерес своей причастностью к одному из центральных вопросов мирового шекспироведения. Активно обсуждаемая проблема авторства шекспировских произведений представлена довольно неожиданной, но художественно вполне оправданной версией, которая и составляет главный внутренний нерв книги. Джеймс Эджерли, владелец и режиссер одного из многочисленных театров современного Саутуорка, района Национального театра и шекспировского «Глобуса» на южном берегу Темзы, пишет роман о Великом Барде.
Эта книга – о нас и наших душах, скрытых под различными масками. Маска – связующий элемент прозы Ефима Бершина. Та, что прикрывает весь видимый и невидимый мир и меняется сама. Вот и мелькают на страницах книги то Пушкин, то Юрий Левитанский, то царь Соломон. Все они современники – потому что времени, по Бершину, нет. Есть его маска, создавшая ненужные перегородки.
Прозаик Эдуард Поляков очень любит своих героев – простых русских людей, соль земли, тех самых, на которых земля и держится. И пишет о них так, что у читателей душа переворачивается. Кандидат филологических наук, выбравший темой диссертации творчество Валентина Распутина, Эдуард Поляков смело может считаться его достойным продолжателем.