Богословие личности - [54]

Персоналистический метод в специальных отраслях богословской этики

Внедрение персонализма в богословскую этику западного христианства достигает наивысшего систематического выражения во второй половине XX века. Переход к личному был одобрен Вторым ватиканским собором, когда догматическая конституция Gaudium et Spes (1965) определила человека и его действия как узаконенный источник объективной нравственности[297]. Этот персоналистический критерий был наиболее полно объяснен Луи Янссенсом из Лёвена (Leuven) в его понятии «адекватно рассматриваемая человеческая личность»[298]. Основываясь на философской традиции, он предложил целостный и динамичный образ человеческой личности, которая объединяет взаимосвязанные аспекты тела и души, является историческим субъектом, который состоит в отношениях с Богом, миром, людьми[299] и социальными структурами и который принципиально равен всем другим, но в то же время уникален.

Персоналистический подход к конкретным сферам римско-католического нравственного богословия представляет собой типичную европейскую реакцию на давнюю мануалистическую традицию с ее чрезмерным акцентом на юридическом и индивидуалистическом аспектах церковного учения и практики. В пост-соборном богословии персоналистический метод как часть процесса мышления привел к разработке этики о конкретных людях, с ними и для них, и был ориентирован на личностный рост и совершенствование как в индивидуальных, так и в социальных аспектах, воплощенных в социальных, культурных и религиозных ценностях. Таким образом, более позитивный, более богословский и более приспособленный к человеческому опыту метод персоналистической морали является в значительной степени основным среди современных католических этиков.

Социальная и политическая этика

В соответствии с классическим «золотым правилом», которое гласит, что человек не должен рассматриваться лишь как средство, персоналисты многократно подтверждают абсолютную ценность человеческого достоинства и тесно связывают его с правами человека. Эта ценность является настолько фундаментальной и непоколебимой, что ей в принципе не должны угрожать никакие социальные, идеологические или политические системы. Каждый заслуживает безусловного уважения независимо от пола, цвета кожи, религии, возраста и способностей. Примечательно, что достоинство человека не остается чисто философским понятием. Это закреплено в учении о сотворении и спасении: каждый человек создан по образу и подобию Божьему, и на основе этого творения каждый обладает правом на абсолютную ценность собственного достоинства и заслуживает уважения.

Тем не менее этики-персоналисты прекрасно понимают, что современное общество мучительно страдает от последствий регулярного нарушения абсолютной значимости человеческого достоинства, «ценя» больше тех, кто выше в социальной иерархии (будь то политическая, экономическая или церковная иерархия), или тех, кто владеет более специфическими навыками, необходимыми в современном обществе[300]. Голос персоналистов часто звучал в различных призывах к трансформации социальных и церковных структур и формирующих их принципов.

Как один из многочисленных примеров следует упомянуть здесь идею Бернарда Геринга (Bernard Häring) о новом общественном строе, который поощрял бы и защищал свободу и достоинство людей не только в рамках экономического процветания и политической власти, но и на основе общих ценностей, идей, идеалов и обязательств для общего блага[301]. Этот вид социальной организации, определенный Герингом как социальный персонализм, базируется на восточнохристианском принципе «правильного управления домохозяйством (икономии)»[302]. Для Геринга икономия является скорее практикой управления, чем планом или стратегией; подражая многим православным богословам, он утверждает, что икономия – это скорее призыв[303]. Он утверждает, что по отношению к социальной реальности экономика должна предшествовать политике, так как вопрос о руководстве обществом приходит только после принятия на себя ответственности за его создание; икономия «придает смысл законам и общественным институтам, а не наоборот»[304].

Теория социального персонализма Геринга выражает способ мышления, ориентированного на комплексный субъект «Я-Ты-Мы»[305].

Организованное общество представляется ему продолжением человеческого сообщества, которое, в свою очередь, является проявлением интеграции каждого человека. Улучшение социальных структур не является неизбежной реальностью, которая происходит с людьми. Геринг убежден, что, как любое преобразование, социальные изменения «приводят к сознательной свободе индивидуума и сообщества с глубоким осознанием реальных возможностей»[306]. Такое понимание человеческого вклада в социально-структурную жизнь радикально меняет традиционное представление о политике и экономике, так как цели людей не являются ни тем, что должно быть достигнуто в будущем, ни тем, что обусловленно только прошлым, но в значительной степени являются неотъемлемой частью настоящего в мире, каким мы его знаем. Что должно быть проанализировано в первую очередь – это фундаментальное стремление человека к общему благу и ответственность каждого в сложносоставных отношениях с социальной средой. Одним из величайших достижений Геринга в этой области является его теория взаимности сознаний, которая «защищает от релятивизма и эгоизма путем создания взаимности, действующей как саморегулирующаяся и реляционно самокорректирующаяся динамика, подобно тому как отдельные личности-в-сообществе стремятся сформировать свое собственное сознание»