Богоматерь Нильская - [2]

Процессия достигла долины, где бил источник. Паланкин с мадонной, по-прежнему скрытой покрывалом, опустили на землю рядом с ручейком. Глава администрации встал перед монсеньором и по-военному отдал ему честь. Они обменялись несколькими словами, кортеж тем временем расположился вокруг источника и статуи, которую водрузили на небольшой помост. Монсеньор и два миссионера поднялись на пять ступенек и встали там же. Епископ благословил толпу, потом, повернувшись лицом к статуе, прочитал на латыни молитву, слова которой повторяли за ним оба священника. Затем по знаку епископа один из служивших ему резко сдернул со статуи покрывало. Заиграл горн, знаменосец наклонил стяг. По толпе пробежал гул. Долина наполнилась радостными возгласами женщин, танцоры загремели прикрепленными к щиколоткам бубенцами. Представшая взорам Богоматерь походила, конечно же, на Богоматерь Лурдскую – такая же стояла в храме миссии: то же синее покрывало, тот же лазурный пояс, то же желтоватое платье. Только Богоматерь Нильская была черной: у нее было черное лицо, черные руки, черные ноги. Богоматерь Нильская была чернокожей, африканкой, руандийкой. Ну и что? Почему бы нет? «Это Изида! – воскликнул господин де Фонтенайль. – Она вернулась!»

Энергично помахивая кропилом, монсеньор апостольский викарий освятил статую, источник и толпу. Затем он произнес проповедь. В ней не все было понятно. Он говорил о Святой Деве, которая отныне будет называться Богоматерью Нильской. Он сказал: «Капли этой святой воды смешиваются с водами рождающегося здесь Нила, так же смешаются они и с водами иных рек, которые сольются в один великий поток, и он пройдет через озера и болота, прокатится через водопады, победит пески пустынь, напоит кельи древних монахов, достигнет подножия удивленного сфинкса, и таким образом эти освященные капли, милостью Богоматери Нильской, дадут Святое Крещение всей Африке, а та, став христианской, спасет этот гибнущий мир. И я вижу, да, вижу толпы паломников всех национальностей, которые потянутся к нам в горы, чтобы возблагодарить Богоматерь Нильскую».

Вождь Кайитаре тоже вышел к помосту, подозвал свою корову Рутаму, которую собирался преподнести в дар новой королеве Руанды, и принялся расточать похвалы обеим, говоря, что благодаря им молоко и мед будут всегда в изобилии. И снова в знак одобрения раздались радостные возгласы женщин и звон бубенцов.

Через несколько дней пришли рабочие и оборудовали между двумя большими камнями над источником площадку, на нее поставили статую и соорудили над ней навес из железных листов. И только потом в двух километрах от этого места был построен лицей. Как раз после обретения независимости.

Возможно, монсеньор надеялся, что освященная вода источника станет чудотворной, как в Лурде. Но ничего такого не случилось. Только Кагабо, целитель или отравитель, это как кому нравится, набирает ее в черные кувшинчики в форме бутылочной тыквы. Он замачивает в них коренья подозрительной формы, истолченную в порошок змеиную кожу, пучки волос мертворожденных младенцев, высушенную кровь первых девичьих месячных. Всем этим можно вылечить, а можно и убить. Смотря по обстоятельствам.

В течение долгого времени фотографии церемонии открытия статуи Богоматери Нильской украшали длинный коридор, служивший приемной для посетителей и родителей учащихся, пришедших на прием к матери-настоятельнице. Сейчас остался лишь один снимок, на котором монсеньор апостольский викарий освящает статую. От остальных на стене за жестким деревянным диваном без подушек, на который несчастные ученицы, вызванные для разговора ужасной матерью-настоятельницей, не осмеливались даже присесть, остались едва заметные бледные прямоугольные следы. Однако фотографии сохранились. Их обнаружили однажды Глориоза, Модеста и Вероника, когда им поручили очистить от пыли чулан в самом конце библиотеки, где были свалены архивы. Там, под грудой старых газет и журналов («Киниаматека», «Куререра Имана», «Друг», «Большие озера») они и увидели пожелтевшие и покоробившиеся фотографии, некоторые еще под треснутым стеклом. Там было фото главы администрации, отдающего по-военному честь перед статуей, в то время как позади него солдат склонил бельгийское знамя. Были также фото танцоров инторе, немного смазанные, потому что незадачливый фотограф решил заснять их прямо во время мощного прыжка, отчего их сизалевые гривы и леопардовые шкуры получились как бы в призрачном ореоле. А еще там была фотография вождей с женами при полном параде. Бо́льшая часть персонажей были жирно перечеркнуты красными чернилами, а некоторых полностью закрывал черный вопросительный знак.

– Фотографии вождей пострадали от «социальной революции», – со смехом сказала Глориоза. – Вжик-вжик – сначала ручкой, потом тесаком – и нет тутси.

– А те, на ком стоит знак вопроса? – спросила Модеста.

– Этим, должно быть, удалось сбежать, увы! Но теперь, где бы они ни были, эти великие вожди, в Бужумбуре или Кампале, у них больше нет коров, да и спеси тоже поубавилось, и пьют они простую воду, потому что теперь они изгои. Я возьму эти фото. Отец скажет мне, что это за господа.