Богиня зеленой комнаты - [19]

Дороти не могла думать ни о чем другом, кроме своего лондонского дебюта; она играла равнодушно, она даже иногда забывала свои реплики. «Мой Бог, — комментировала миссис Смит. — И это наша лондонская знаменитость!»

С поздравлениями объявился взволнованный Георг Инчболд. Дороти приняла его холодно.

— Когда я буду в Лондоне, Георг, — сказала она, — я всегда буду следить за вашими успехами в Лидсе, Галле и Йорке.

Он сник, но отметил про себя, что приглашение в Лондон само по себе еще отнюдь не означает удачной карьеры. Дороти выбросила его из головы, она не могла дождаться конца лета.

В своей гардеробной она готовилась к спектаклю «Бедный солдат», когда вошел Тэйт Уилкинсон.

— Сегодня в театре особый посетитель, — сказал он ей.

— Да?

— Великая Сара Сиддонс собственной персоной!

Впервые за годы работы в театре Дороти почувствовала волнение. Конечно, великая Сара приехала посмотреть на нее; ей, без сомнения, известно, что скоро им предстоит выступать вместе в Друри-Лейн. Вряд ли Сара воспринимает ее как соперницу, но все актрисы испытывают беспокойство, когда вынуждены делить внимание зрителей с тем, кто моложе и считается очень талантливым.

— У вас все будет в порядке, — сказал Уилкинсон. После его ухода она придирчиво стала рассматривать себя в зеркало. Она выглядела очень испуганной. Но все будет по-другому, как только она выйдет на сцену — ведь она актриса! Однако она не могла отделаться от мысли, что от этого вечера зависит ее судьба в Лондоне.

А в это время Сара Сиддонс с царственным видом восседала в балконной ложе, готовая вершить суд.

Дороти играла для похожей на статую женщины в ложе, нависающей над сценой — почетное место для Сары, — но играла далеко не лучшим образом: нельзя играть хорошо, если все время стремишься понравиться кому-то. Актер забывает про зрителей, он поглощен только тем, что происходит на сцене, и это единственный путь к успеху. Но как можно было забыть про Сару? Она сама была абсолютно уверена в том, что про нее забыть невозможно.

Старшая дочь Роберта Кембла, Сара, родилась с актерским даром в крови. Она была королевой драмы и не намерена была расставаться с короной до конца своих дней. Ей было около тридцати лет, в Друри-Лейн она появилась, когда ей было семнадцать, и Дэвид Гаррик был там не только хозяином, но и ведущим актером. Так что едва ли игра провинциальной артистки могла легко произвести на нее сильное впечатление.

И она дала ясно понять, что не испытывает восторга. Когда спектакль закончился, ее с королевскими почестями проводили за кулисы — и вне сцены она продолжала исполнять роль королевы — и спросили, что она думает об игре миссис Джордан.

— Если вы меня спрашиваете, — сказала миссис Сиддонс, произнося слова так, словно они предназначались для находящихся в другом конце здания, и, приняв позу пророка, — я деликатно выскажу свое мнение.

Она никогда не довольствовалась одним словом, если поставленной цели можно было добиться шестью.

— Я пришла к этому выводу во время спектакля, и мой вывод заключается в следующем: будет разумно посоветовать миссис Джордан не искать приключений в Лондоне на сцене Друри-Лейн, а оставаться играть в провинции.

Именно это и хотели услышать недруги Дороти. Однако сама Дороти рассмеялась: что бы ни говорила миссис Сиддонс, это ее не остановит. У нее контракт, подписанный самим Ричардом Бринсли Шериданом и его компаньонами — Томасом Линли и доктором Джеймсом Фордом. Имея в кармане такой контракт, будет ли она обращать внимание на попытки какой-то актрисы — будь она сама Сара Сиддонс — помешать ей?

— Женская зависть, — решительно произнесла Грейс. И хотя казалось невероятным, что признанная королева драмы может завидовать провинциальной артистке, Дороти хотелось верить, что это именно так. В конце концов, она лет на семь-восемь моложе великой трагической актрисы, и хотя Сара принадлежала к числу самых красивых женщин, в ее внешности было что-то суровое. В любом случае, какой смысл во всех размышлениях и колебаниях? Она поедет в Друри-Лейн попытать счастья.

И в сентябре она уехала с Севера в Лондон вместе с матерью, Эстер, дочкой и братом Фрэнсисом. Остальные дети отправились в Уэльс к тетушке Бланш, но Дороти предстояло содержать всех на жалование, которое она надеялась получить на новом месте.

ДЕБЮТ В ДРУРИ-ЛЕЙН

Лондон восхитил и ошеломил ее. Как только Дороти увидела его, она сразу поняла, что хочет жить именно в таком городе. Шумные улицы были забиты толпами людей, которые кричали и смеялись, и экипажами с изысканно одетыми седоками, напудренными и нарумяненными лица которых казались то очаровательными, то нелепыми и контрастировали с нищими, просившими милостыню на улицах и в аллеях.

Продавцы лаванды размахивали сладко пахнущими ветками перед носом у прохожих; пирожники с дешевыми лакомствами, чистильщики обуви, исполнители баллад, бродячие музыканты, распевающие свои последние шедевры тонкими пронзительными голосами, люди, готовые за пенни броситься под копыта лошадей, чтобы проложить вам дорогу в потоке экипажей — все это была жизнь, которой Дороти никогда раньше не видела. И она приняла твердое решение — она приехала, чтобы остаться здесь.