Богиня по зову сердца - [10]

Клан-Финтан подвел меня к нашим обычным местам, вид которых всегда возвращал меня во времена Древнего Рима с его изобилием и роскошью. Он опустился в кресло-кушетку и кивком пригласил меня сделать то же самое. По местному обычаю, мы возлежали во время трапез точно так же, как это делали древние римляне, только, в отличие от них, мы не набивали себе брюхо, чтобы все отрыгнуть и набить заново. Наши ложа стояли вплотную, почти соприкасаясь изголовьями, а рядом, в пределах досягаемости, — один узкий столик на двоих. Я улыбнулась Клан-Финтану, испытывая небольшую неловкость оттого, что он так внимательно меня изучает.

Тут в зале все стихло. Я прокашлялась, прежде чем начать благословение, сделала глубокий вдох и расслабилась. Я не только привыкла публично выступать, обучать, отчитывать и тому подобное, но и получала от этого удовольствие.

Мы благодарим тебя, Эпона, за благополучное возвращение наших храбрых воинов.

По залу пробежал шепот одобрения. Я закрыла глаза, вздернула подбородок и подняла руки над головой, будто направляла свои слова вверх и в то же самое время в зал.

— Стоит мне закрыть глаза, как я вспоминаю невзгоды, которые мы преодолели за прошедший сезон, — продолжила я, давно поняв, что в Партолоне время измеряется не месяцами, а сезонами и лунными циклами, — Но наша Богиня, как и всегда, была рядом с нами. Мы и теперь слышим ее голос в шуме дождя, в пении птиц, в шелесте ветра. Мы смотрим на луну, вдыхаем сладостный живой аромат земли и думаем о Богине. Смена сезонов напоминает нам, что жизнь состоит не из одних только солнечных дней. Благословенные дары достаются нелегко — это драгоценные камни, которые нужно просеять от песка. Сегодня мы благодарим ее за наше богатство. — В стенах Большого зала прозвучало громкое эхо моих заключительных слов: — Да здравствует Эпона! — Я открыла глаза и улыбнулась моей чудесной аудитории, прежде чем опуститься на место, — Пожалуйста, принеси мне травяного чая и убери это вино, — прошептала я внимательной служанке.

Она как-то странно на меня посмотрела. Впрочем, кто бы стал ее винить? Я определенно вела себя не как всегда, но она все исполнила беспрекословно.

Что случилось, Рия? — тихо спросил Клан-Финтан, но его обеспокоенность была очевидна настолько, что несколько гостей, людей и кентавров, сидящих поблизости, в том числе и Аланна с мужем-доктором, бросили на меня встревоженные вопросительные взгляды.

Ерунда, — постаралась я изобразить беспечность, — Ко мне привязалось какое-то желудочное недомогание и никак не хочет проходить, — Я ответила на пристальный взгляд мужа своей обычной, слегка ироничной улыбкой, — Оно такое же упрямое, какой некогда была я.

Те, кто услышал мое замечание, захмыкали. Я заметила, что Аланна, Каролан и Клан-Финтан не присоединились к их веселью.

Ты выглядишь бледной, — замялся он, вновь окидывая меня внимательным взглядом, — и худой.

Ну и ладно. Все равно никогда не станешь слишком богатой или слишком худой, — отрезала я.

Он фыркнул через нос, совсем как лошадь.

Аланна, — позвала я подругу, — Кажется, кто-то из служанок собирался музицировать во время пира.

Да, Рия, — напряженно улыбнулась она, словно решила, что я нахожусь на грани нервного срыва. — Они, как всегда, ожидают твоего сигнала.

Подруга указала на возвышение, расположенное в углу зала. Шесть молодых женщин сидели там с различными инструментами на коленях, обтянутых шелком, и смотрели в мою сторону.

Я почувствовала себя по-идиотски.

«Да что, черт возьми, со мной такое? Опухоль мозга, не иначе».

Я подняла руки, дважды хлопнула в ладоши, и зал тут же наполнился первыми аккордами арфы. Вступили другие инструменты, и я в который раз покорилась музыке, своеобразной пьянящей смеси гаэльской мелодичности и партолонского волшебства. Глаза совершенно неожиданно наполнились слезами от проникновенной печальной песни. Я с трудом подавила желание свернуться калачиком и всласть наплакаться.

«Ладно, со мной действительно что-то не так. Я не плакса. Серьезно. Женщины, у которых глаза вечно на мокром месте, вызывают у меня оскомину».

Звон тарелок вернул мое рассеянное внимание к трапезе. Передо мной поставили блюдо с чем-то вроде цыпленка, щедро политого жирным чесночным соусом. Когда до меня дошел запах, я плотно сжала губы, с трудом сглотнула и схватила за руку перепугавшуюся служанку.

Убери это и принеси взамен… — процедила я сквозь сжатые зубы, лихорадочно стараясь вспомнить хоть какое-то блюдо, с которым могла бы справиться.

Тут в памяти всплыло правило расстроенного желудка: банан, рис, яблочный соус, тост, — которое я знала со времен студенческой юности, когда недолго работала секретарем в больничном отделении.

Рис! Принеси мне простого белого риса.

Только рис, и все, миледи? — удивленно заморгала девушка.

Э-э, и кусок теплого хлеба, — добавила я, пытаясь улыбнуться.

Слушаюсь, миледи.

Она заспешила прочь, а я подняла глаза и перехватила встревоженный взгляд мужа.

Я засыпала его вопросами, изобразила веселость и постаралась сменить тему разговора, чтобы он не начат допрос.

Итак, рассказывай. Я хочу услышать обо всем, — велела я, отхлебнув травяного чая и приказывая желудку успокоиться, — Как устроились люди в замках Стражи и Ларагон? Вам удалось выследить фоморианцев, оставшихся в живых?