Богиня по выбору - [6]

Мы стали близкими друзьями, и я искренне надеялась, что храм Эпоны станет для нее вторым домом.

— Возможно, нам повезет, и Дугал улыбнется, — озорно сверкнув глазами, произнесла Аланна.

— Он и так улыбается, маленькая шалунья.

— Ах, вот что означает это выражение лица? — Она прищурилась. — А я-то думала, он заразился от тебя недомоганием.

— Бедняга Дугал. Вы с Кланфинтаном постоянно его дразните, неудивительно, что он вечно красный от смущения.

— Кстати, а как ты считаешь, что между ними произошло?

— Ну, я думаю, это порыв страсти. Помнишь, прежде чем она ушла, их обоих довольно долго не было в храме. А как он страдал после ее отъезда, к тому же он всегда краснеет при упоминании имени Вик. Я уверена, они любовники.

Аланна захихикала.

— Он так трогательно краснеет, правда?

— Кто бы говорил! — Я брызнула водой в ее сторону, но подруга ловко увернулась.

— Я не краснею.

— Ну да, ты не краснеешь, я не ругаюсь. — Мы весело рассмеялись. — Подай, пожалуйста, полотенце. — Я принялась тщательно растирать кожу, мечтая о том, что вечером рядом с мужем и друзьями я опять почувствую себя бодрой и здоровой. — Хорошо, что Кланфинтан велел Дугалу остаться здесь и заняться новыми казармами для кентавров. У него не будет времени грустить. — Несколько месяцев назад Дугал потерял брата, потом влюбился в главную охотницу Викторию, которая, несмотря на их отношения, оставила его ради привычной жизни. Дугал еще так молод, в нем бурлит кровь.

— Знаешь, Риа, возможно, Виктория не случайно встретила войско, вдруг она просто ищет повод вернуться… — Подруга многозначительно приподняла брови, отчего лицо ее стало по-детски наивным. — К Дугалу.

— Надеюсь. — Я отбросила полотенце и провела рукой по ткани, которую приготовила для меня Аланна. — Они были бы отличной парой, не важно, что он моложе. Чутье подсказывает мне, что кентавр, которого полюбит Виктория, должен быть молод и в отличной физической форме.

Мы дружно кивнули и расхохотались. Я завернулась в полотенце, села в кресло у туалетного столика и откинулась на спинку, позволив Аланне разбираться с моими непослушными рыжими кудрями.

— Мне непременно нужно постричься, — заключила я. Я почти шесть месяцев в этом мире, а в парикмахерской была за несколько недель до перемещения. Моего мастера, Рика, хватил бы удар, если бы он увидел мою шевелюру. Он часто говорил мне: «Не понимаю, подруга, как ты можешь доверять свои волосы женщине. Они завидуют тебе и делают все, чтобы ты выглядела ужасно. Я же не против того, чтобы ты выглядела прекрасно. Скажем так, мы с тобой не соперники».

— Но женщины не отрезают волосы.

Я фыркнула. Помнится, как-то Кланфинтан сказал мне то же самое.

— Послушай меня, моя дорогая. — Я уставилась на ее отражение в зеркале. — Нет ничего плохого в том, чтобы время от времени подрезать кончики. За эти полгода я видела больше женщин с секущимися концами, чем за последние десять лет. Можно подумать, мы отправившиеся в ретрит пятидесятники.

Аланна слушала меня молча. Она привыкла к моим заявлениям, которые в этом мире были непонятны. Полагаю, подруга была рада, что я всего лишь говорю громче обычного, и ничего более. Поверьте, у нее есть на то основания. Я уже упоминала, что Рианнон была совсем не ангелом.

Пока я размышляла над тем, как же все-таки подстричь волосы, Аланна закончила с укладкой и макияжем. Я долго не могла привыкнуть к тому, что каждое утро она помогает мне одеться и привести себя в порядок. Ведь Аланна буквально копия моей лучшей подруги Сюзанны, и мне очень неловко использовать ее в качестве прислуги. Вскоре я поняла, что таковы обязанности Аланны, ведь, по сути, она моя рабыня. Впервые услышав от нее такие слова, я возмутилась и теперь говорю всем, что она мой личный помощник и товарищ по жизни.

Впрочем, должна признаться, мне нравится такое внимание.

Надо сказать, Сюзанна всегда и во всем оставалась леди, что совсем неудивительно, поскольку родилась она на юге Миссисипи и лишь много позже перебралась в Оклахому (это место не считалось настоящим Югом). Аланна определенно наделена благородной гордостью южан. Видимо, качества истинной леди с Юга генетически столь сильны, что не меняются в зависимости от пространства и времени.

Подруга коснулась моего плеча, давая понять, что закончила с прической. Я встала, подняла руки и принялась терпеливо ждать, когда она завернет меня в золотистый шелк и заложит складки так, чтобы наряд выгодно подчеркивал изгибы фигуры и длинные ноги.

— Подержи вот здесь, я поищу новую брошь.

Зажав левой рукой струящуюся ткань, я смотрела, как Аланна перебирает в шкатулке драгоценности, золотой блеск которых тешил мое тщеславие.

— Вот… — Подруга протянула украшение, выставляя на мой суд. — Разве она не прекрасна?

— Бог мой, волшебно красиво! — Из моей груди вырвался стон помешанной на драгоценностях женщины.

Передо мной была золотая миниатюрная копия моего мужа — несущийся вперед воин-кентавр. Обеими руками он держал меч, украшенный бриллиантом, его волосы (или грива, если хотите) развевались. Великолепные мышцы человека, и коня, напряжены. Фигура была словно живой, мне даже показалось, что я ощущаю его трепет. А может быть, фигура и в самом деле трепетала, ведь в этом мире никогда ни в чем нельзя быть уверенной.