Богиня и Зеленый сыр - [36]

Подали горячее. На тарелке перед Олегом соблазнительно-разнузданно, в подушках из картошки и грибов, возлежало филе миньон. От блюда исходил такой аппетитный запах, что у Олега предательски заурчало в животе и помутилось в голове. Но отрезать кусочек мяса, отправить его в рот и потом медленно пережевывать не было никакой возможности. Трое сидящих за столом говорили не умолкая. Как только один из них отвлекался на то, чтобы отпить глоток вина или прожевать кусок, в разговор вступал следующий, и Олегу ничего не оставалось, как безостановочно продолжать переводить беседу, пытаясь заглушить в себе чувство голода. «Надо было успеть хотя бы тарталетку с икрой проглотить, икру по крайней мере не нужно жевать», – с грустью подумал Олег. Он тоскливо оглядел зал: собравшиеся поглощали пищу с таким энтузиазмом, как будто они ели последний раз в жизни.

Опустошив бутылку красного вина, американцы заметно оживились и наперебой принялись обсуждать с Полуэктовым разницу между американским и российским телевидением и методы воздействия на потенциальных покупателей. Теперь все трое говорили почти одновременно, перебивая друг друга и стараясь перекричать заигравшую совершенно не к месту музыку. У Олега пересохло во рту, его страшно мучила жажда. Изо всех сил напрягая слух, Олег пытался вслушиваться в то, что говорили за столом, но музыка играла так громко, что Олег переводил практически по губам, время от времени вставляя отсебятину.

На маленькую полукруглую сцену вышла Алла Пугачёва и запела песню «Без меня тебе, любимый мой». Олег продолжал без остановки переводить, время от времени поглядывая на сцену. «Не думал, что Пугачёва такого высокого роста, – с изумлением подумал он. – А когда же она успела так сильно похудеть?» Воспользовавшись неожиданной паузой в разговоре, Олег торопливо налил себе в стакан воды. Едва он успел поднести стакан к пересохшим губам, собираясь отхлебнуть долгожданный глоток, как вдруг почувствовал, как чья-то мощная рука схватила его за пиджак. Подняв глаза, Олег обнаружил, что Пугачёва, которая вдруг очутилась рядом с ним и вблизи оказалась ростом под два метра, крепко вцепилась в его локоть и, допев слова: «Ты найдёшь себя любимый мой, и мы ещё споём», – тащит его к сцене. Олег упирался изо всех сил, на ходу выкрикивая: «Я не могу! Я тут по делу!», – но эстрадная дива оказалась недюжинной силы. Крепко подхватив его и напевая припев: «Нда-дай-да-да-а-а…, нда-дай-да-да-а-а…», – она принялась так интенсивно раскачивать Олега в танце, что у него заломило в боку. Вокруг собралась толпа гостей, все смеялись и хлопали им.

Тут только Олег заметил, что у Пугачёвой по-клоунски непомерно огромный размер ноги и лёгкая щетина на подбородке. «Да это переодетый мужчина! Трансвестит какой-то!» – мелькнуло у него в голове. Больше всего на свете Олег хотел в этот момент вырваться и вернуться на своё место. Но вырваться из цепких объятий жилистой транссексуальной дивы не представлялось никакой возможности: вытянутая правая рука Олега была зажата в крупной левой волосатой руке псевдо-примадонны, а левая его рука лежала на её плоском костлявом бедре. Наконец «Пугачёв» отпустил жертву, и Олег с облегчением вернулся на своё место. Филе-миньон бесследно исчезло, подали десерт. Американцы смеялись и панибратски хлопали Олега по плечу. Полуэктов сидел нахмурившись, недовольный тем, что вынужден был прервать важный разговор.

Олег переводил их беседу ещё какое-то время, пока собеседники не исчерпали тему разговора и официанты не унесли десерт. Американцы поднялись из-за стола и, попрощавшись, направились к выходу. Полуэктова куда-то позвали.

– Я вам ещё нужен, Пётр Николаевич? – спросил у него Лукин.

– Пока нет, но можете ещё понадобиться позже, – бросил на ходу Полуэктов и скрылся в толпе.

27

Олег остался за пустым столом один. Он наконец налил себе воды из бутылки и залпом жадно осушил два стакана.

Гости расходились, толпа понемногу растворялась, оставляя в качестве осадка несколько особо стойких гостей, сконцентрировавшихся возле барной стойки. Олег рассеянно оглядел зал в поисках чего-нибудь съестного, но остатки пышного пиршества бесследно исчезли со столов. Олег с грустью подумал о том, что единственное, чем он сможет утолить голод, придя домой, – это холодные макароны, оставшиеся в холодильнике со вчерашнего вечера.

Он поискал глазами Полину, но не увидел ее. «Наверное она уже ушла», – разочарованно подумал Лукин. Домой идти не хотелось. Кто-то тихонько окликнул его. Олег обернулся, перед ним стояла Полина. В одной руке она держала тарелку, накрытую салфеткой, а в другой – бутылку пива.

– Смотри, что я тебе принесла, – загадочно сказала она и сняла с тарелки салфетку.

На тарелке лежали два бутерброда с красной рыбой, несколько тарталеток с икрой и пирожное «Эклер».

– О, да это просто дары Волхвов! Спасибо, Полина! А я уж собирался, как Киса Воробьянинов встать с протянутой рукой и просить: «Месье, же не манж па сис жур. Господа, я не ел шесть дней», – и Олег вытянул вперёд руку, изображая Ипполита Матвеевича в роли бывшего члена Государственной думы.