Боги Черной Лощины - [84]

Мия прижалась спиной к стене.

– Надеюсь, ты стираешь простыни.

– Никогда.

– Фу! – Она обхватила себя руками и съежилась. Он засмеялся, затем встал, выдернул из-под нее одеяла и набросил их ей на голову. Мия почувствовала, как он опустился рядом, рукой обхватил ее замотанное в одеяло тело и притянул к себе.

– Ты спишь у стены, – заявил он, когда она наконец выбралась наружу.

– Почему я у стены? – заныла Мия.

– Потому что ты дерганая. Если ты скатишься посреди ночи и ударишься об пол, я тебя убью.

– Ладно, – пискнула девушка.

– Ладно. – Он изогнул губы и подбросил одеяло в воздух, позволив ему опуститься на их тела.

– Знаешь, ты никогда не рассказывал мне о своем прошлом. – Она почувствовала, как он перевернулся на спину. – Немного странно лежать рядом с парнем, о котором я ничего не знаю.

– Я не говорю об этом, – коротко ответил он, затем обнял ее за плечи, рассеянно перебирая ее волосы пальцами.

Мия решила, что это хороший знак, и рискнула пойти дальше:

– Ты всегда был один?

Он покачал головой:

– Не всегда.

Ну конечно же, нет. Иначе он бы не выжил.

– Твои родители научили тебя жить среди людей?

– Немного, – вспомнил он. – Но в основном меня учила одна пожилая женщина, Элис Донован. Она несколько лет заботилась обо мне.

– А до этого твои родители…

– Их застрелили охотники, когда мне было десять, – прямо ответил он. – Увидели ребенка, бродящего с двумя волками, предположили худшее и запаниковали. Так случилось, что в тот день мы оказались в разных формах.

Мия поборола неловкость. Его тон казался слишком холодным, слишком отстраненным для того, кто говорит о смерти своей семьи. Как будто он давным-давно запер свое горе на замок, и ключ, скорее всего, хранился на дне моря.

– Мне действительно жаль.

– Я мало что помню, – сказал он, словно это пустяк. – Просто обрывки, фрагменты. Помню, что потом напал на охотников и меня довольно сильно ударили винтовкой по голове. Из-за чего я на некоторое время потерял память. Когда меня нашла Элис, я ничего не помнил.

– Мне жаль, что твоих родителей убили. Такое подкосило бы любого. Может, ты просто подавил воспоминания?

Он глубоко вздохнул, его пальцы все еще путались в ее волосах.

– Возможно. Я оправился от сотрясения мозга. Воспоминания медленно возвращались. Но способность оборачиваться вернулась не сразу.

– Когда? – тихо спросила она.

– Шесть лет спустя, когда умерла Элис.

– Черт… – Мия помолчала. – Что случилось?

– Рак легких. Ее смерть больно ударила по мне, и я немного вышел из себя, – признался он. – В итоге мне пришлось сбежать.

Она завозилась рядом, глубже зарываясь в гнездо из одеял.

– Как так вышло?

Некоторое время он молчал, а потом заговорил тем же тоном, что и рассказывал о смерти родителей:

– Я едва не убил человека, причем без особой на то причины. – Его голос понизился до шепота. – Просто глупый подросток, такой же, как и я.

Он замолчал, словно ожидая, что Мия вскочит с кровати и убежит или, возможно, призовет на его голову кару небесную. Девушка не сделала ни того, ни другого, и он продолжил:

– Парень меня разозлил. Завязалась драка, и я не смог остановиться. Его пульс едва прощупывался. Повсюду была кровь. Звуки, запахи, натиск – все это пробудило во мне зверя.

Мия наблюдала, как стремительно исчезает его бесшабашный образ. Она не имела права судить, но по мере того, как все вставало на свои места, приближалась к некому подобию понимания. Слабая социализация, гнев на все и всех и отвращение к человечеству, желание избегать общества. Все это было продиктовано его опытом взросления, а не просто противоречивостью натуры. Он слишком рано потерял всех, кого любил. Гоббсовское мировоззрение Кая, его убежденность, что мир жесток и полон варваров, объяснялось не только тем, что он волк.

Мия приподнялась на локте:

– Где все это случилось?

– Гранит Фолс. Маленький городок в штате Вашингтон. – Он приспособил руку, когда Мия прижалась ближе. – Я сбежал в Черную Лощину, когда Дерьмо познакомилось с Вентилятором. И с тех пор живу здесь.

– Ты американский волк?

Он протянул другую руку и щелкнул ее по носу.

– Сибиряк, – ответил он. – Моя семья родом из Сибири.

– Ты русский?

– Русский татарин, – поправил Кай. – Мама была татаркой, а папа русским. Можно сказать, что я дворняга.

Ее глаза наконец привыкли к темноте, и Мия внимательно его изучала. Он действительно не производил впечатление человека североамериканского происхождения.

– Элис знала, что ты волк?

Он покачал головой:

– Не-а. Я пару раз пытался ей рассказать, но она решила, что я, как обычный ребенок, сочиняю всякую ерунду. Со временем я перестал об этом упоминать. В любом случае какой смысл, если я не мог обращаться. – Он приподнял бровь, с любопытством наблюдая, как крутятся колесики у нее в голове.

– А как насчет тебя?

– Ох… я выросла в обычной семье.

– Никто не умер, да?

Мия пожала плечами:

– Только золотая рыбка.

– Должно быть, тяжко пришлось, ягненочек.

– Хуже некуда.

– Ладно, давай спать, – сказал Кай, когда разговор затих.

– Подожди, почему мы ложимся спать так рано, солнце едва село? – спросила она.

– Потому что я устал.

Благодаря бессоннице глаза Мии оставались широко открыты.