Богдан Хмельницкий - [75]

Польские комиссары угнетенно молчали, бледные, сосредоточенные. Какой-то хлоп, отступник, смеет им, шляхтичам, выговаривать такое, а они вынуждены терпеть! Но решили вынести все хлопские издевки, лишь бы довести до конца дело, выиграть время и собрать достаточно войска. А там будет видно, чья возьмет.

Хмельницкий хитро подмигнул старшинам и как ни в чем не бывало окончил свою речь:

— Относительно же числа реестровых казаков — двенадцати или пятнадцати тысячам быть, то не вам эту цифру устанавливать, их может быть и сто тысяч. Столько будет, сколько захочу!

Гетман поднялся, и все поднялись вместе с ним. Каждый из комиссаров понимал, что это могло означать только конец переговоров. Больше делать здесь им было нечего. Единственное, что осталось, — это убраться отсюда подобру-поздорову.

14 февраля 1649 года Хмельницкий отправлял в Москву царского посланника Василия Михайлова, и ему было не до поляков. А на следующий день гетман вручил им свои условия перемирия из одиннадцати пунктов и письмо королю с требованиями восставших — ликвидировать унию, предоставить православному митрополиту место в сенате, изгнать с Украины иезуитов, определить границы казацкой территории и др.

С такими результатами и уехали 16 февраля 1649 года польские комиссары из Переяслава. Глава же комиссии воевода Адам Кисель, в связи с провалом миссии, не решился ехать в Варшаву, а остался в своем имении Гоще под Киевом и отсюда послал отчет королю.

По-разному встретили в Варшаве весть о провале переговоров в Переяславе. Магнатская группировка в польском правительстве хотела воспользоваться этим, чтобы немедленно возобновить военные действия против казацких войск. Король же, канцлер Ю. Оссолинский и их приверженцы считали, что время для выступления еще не настало. Они решили согласиться для вида со всеми требованиями, выдвинутыми Хмельницким, и усилить подготовку к войне.

К Хмельницкому для новых переговоров тут же направили уже известного ему шляхтича Смяровского, которому было наказано сойтись со старшиной и уговорить ее распустить повстанческое войско под тем предлогом, что Польша будто бы тоже ликвидировала свое. Если же чернь на это не пойдет, то король поможет старшине, двинув свои полки в Паволочь под Киев, или же в какое-либо другое место.

В том случае, если не удастся найти общий язык с Хмельницким, Смяровскому поручалось организовать заговор и убить гетмана, поставить на его место такого, который был бы во всем угоден Польше. Смяровского снабдили несколькими привилеями с пропусками для вписаний фамилий. Эти привилеи на имения он должен был раздать тем из старшин, кто согласится принять участие в осуществлении коварного плана.

Хмельницкий через своего осведомителя, находившегося в королевском окружении, был предупрежден о заговоре и об усиленной подготовке поляков к войне. Когда 15 апреля 1649 года Смяровский прибыл, гетман принял его холодно. Пренебрежительно взяв в руки королевское письмо, он, едва взглянув на него, бросил через стол писарю. Но письмо перелетело стол и упало на пол…

За Смяровским был установлен надзор, и вскоре он был уличен в подстрекательстве и раздаче привилеев, которые успел передать четырем старшинам. По указанию Хмельницкого Смяровский был арестован и 11 мая казнен как шпион.

Так закончилась эта миссия королевского посольства, а вернее королевская акция для прикрытия подготовки нового наступления на Украину.

ПЕРВЫЕ ПОСОЛЬСТВА

3 марта 1649 года в Москву возвратился царский посланник к Богдану Хмельницкому Василий Михайлов. Он привез с собой ответное письмо гетмана государю. Михайлов чувствовал, какую ценность оно представляет собой, и старался как можно быстрее доставить его в Москву. И действительно, по своему содержанию и назначению это письмо принадлежит к важнейшим историческим документам, которые свидетельствуют о горячем стремлении украинского народа к воссоединению с Россией, о политическом и государственном величии гетмана, о понимании им помыслов своего народа.

Хмельницкий напоминал царю, что уже два раза обращался с просьбой начать наступление в направлении Смоленска на польскую шляхту, чтобы шляхтичи больше «над нами, христианами, власти не имели и крови нашей, которую от стольких сот лет проливать тиранско, сиречь мучительно, начали, не проливали». Далее он заявлял, что предложение государя, выраженное в царской грамоте, чтобы «в покое жили с ляхами», принимается, ибо всем желательно жить в мире, но сразу же и подчеркивал, что с ляхами этого достичь невозможно.

Отражая желание народа к воссоединению, гетман писал, что «мы как раньше, так и ныне желаем того, чтобы ваше царское величество нам… государем и царем за благословеньем божьим учинился».

Письмо было воспринято со всей серьезностью и пониманием. После посещения Василием Михайловым Хмельницкого и переговоров с ним для русского правительства многое прояснилось и оно стало искать, какими путями можно было бы решить вопрос о подданстве Украины, не осложняя своих отношений с Польшей.

К весне 1649 года положение внутри Русского государства стало более устойчивым, хоть и не настолько, чтобы оно могло позволить себе пойти на конфликт с Польшей. Было решено оказать всяческую помощь Хмельницкому в его войне за освобождение от шляхетско-магнатского гнета и в то же время предложить ему, чтобы он попробовал добиться избрания русского царя королем Польши. Пусть бы Хмельницкий со старшиной «послали от себя к панам раде… послов нарочно… чтоб они, паны рада, царского величества милости поискали, обрали себе государем на Коруну Польскую и Великое княжество Литовское… и тем межусобную войну и кровь уняли». Однако, мало надеясь на это, искали и других путей.