Бог всегда путешествует инкогнито - [96]

52

Эндрю вытряхнул себе на стол содержимое холщовой сумки, которую ему передала девушка в приемной. Белые конверты громоздились на красной обивке такой же солидной горкой, как и в предыдущие дни. Три конверта упали на пол. Эндрю поспешил их поднять. Он поставил мусорную корзину справа от стола, сдвинул пирамиду писем налево и, вооружившись ножом для разрезания бумаги, вскрыл первый конверт, положил его перед собой, а потом выбросил в корзину. Ту же процедуру он мастерски проделал с остальной корреспонденцией. Полчаса спустя из кабинета шефа донеслось рычание. Может, тот говорил по телефону? Беглый взгляд на экран сообщил, что это не так. Лучше пойти посмотреть, что там происходит.

По обыкновению, он дважды стукнул в дверь и вошел. Дюнкер не дал ему времени осведомиться, не надо ли чего.

— Панурговы бараны!

— Месье…

— А я говорю, все панурговы бараны! Этот журналист-недотепа лезет не в свое дело, а стадо идиотов, не давая себе труда подумать, бежит за ним. Они продают акции, и курс, ясное дело, кренится, и тогда другие несутся за ними следом, не рассуждая. Не рассуждая!

Эндрю знал по опыту, что во время таких выбросов эмоций патрона лучше вообще ничего не говорить и дать ему выпустить пар. Пока сам не замолчит. И потом, только потом, и то не всегда, он снова может стать благовоспитанным джентльменом, каким умеет быть в соответствующих обстоятельствах.

— И Пупон такой же баран, как и все! Уже три дня, как «Инвенира» от нас откололась, и три дня я пытаюсь взять быка за рога, звоню Пупону, чтобы уговорить этого болвана снова выкупить акции, пока курс низкий. Он, видите ли, недоступен! То есть якобы недоступен. Тряпка он, мужик без яиц! Да и неудивительно, с таким-то именем… И ведь ему это недорого обойдется. Пресса набила себе цену на наших вымышленных проблемах, и акции упали за три дня. Но у прессы кишка тонка, я вам говорю, она быстро выдохнется! И все ее выпады ничего не будут стоить!

Эндрю невозмутимо слушал, хотя терпеть не мог, когда его патрон, и без того способный на всякие языковые излишества, позволял себе просто откровенную похабщину, если ситуация выходила у него из-под контроля.

Стоически вытерпев монолог и поняв, что гнев поутих, он попытался осторожно сменить тему:

— Господин президент, я уже созвал, по вашей просьбе, ближайшую генеральную ассамблею, и…

— Подождите с вашей генеральной ассамблеей, не она в первую очередь меня заботит! Я потерял самого крупного из акционеров, и курс акций далек от того, чтобы подняться. Очень мне надо талдычить об этом трем бездельникам, что явятся, потому что им больше нечем заняться. Можно подумать, это что-нибудь изменит. И вообще, если бы наши хреновые законы меня не обязывали созывать ассамблею, я бы ее отменил.

— Месье прав: закон предписывает созывать ассамблею каждый год.

— Ах, акционеры, ах, акционеры! Красивое словцо для обозначения трех дедушек, которые делают свои дела на Бирже и надеются, что это им принесет больше дохода, чем обычная сберкасса. В конце концов, на ассамблею никто не ходит, кроме болванов, считающих себя важными персонами, потому что владеют пачками акций.

— Э… я полагаю, что их будет гораздо больше, чем вы думаете, господин президент. Мы с каждым днем получаем все больше и больше подтверждений на наши просьбы явиться на ассамблею. Как раз об этом я вам и говорил позавчера: надо менять зал, потому что зал заседаний, который мы арендовали в отеле «Лютеция», будет мал.

— Мал? Как это понимать? И вообще, что значит вся эта чертовщина?

— Я думаю, люди испугались полного краха акций, месье, и решили подробнее поинтересоваться делами предприятия, в которое вложились.

— Да у них акций — кот наплакал! У каждого по пять-шесть, не больше. Пусть отвяжутся! Я не собираюсь обсуждать стратегию развития предприятия с кем ни попадя. Мне с ними не о чем разговаривать!

— Те, кто не следил за курсом акций, обнаружат, что потеряли тридцать процентов, и решат, что продавать уже поздно: слишком велики потери. Следовательно, у них остается единственная надежда, что предприятие выправится. Потому они и придут на ассамблею, что теперь их живо интересует то, что еще пару дней назад было для них делом второстепенным. Что-то подобное было, когда упали акции «Евротуннеля», месье. Мелкие акционеры решили явиться на ассамблею, чтобы защищать свои интересы.

— Я прошу вас прекратить опасные сравнения, ладно?

— В любом случае, месье, надо сменить зал, чтобы можно было всех принять.

— Сменить зал, сменить зал!.. Я не собираюсь арендовать «Зенит»!

— Э… нет, месье, «Зенит» буде слишком мал. Учитывая, в каком ритме развиваются события, нам придется подумать о Дворце спорта в Пари-Берси.

53

Как и все акционеры, к которым я теперь принадлежал, я получил приглашение на ассамблею заказным письмом за две недели до события.

И вот уже целую неделю я сочинял выступление, шлифуя его, как скульптор полирует мрамор, убирая все шероховатости. Я выучил его почти наизусть, репетируя перед зеркалом в ванной и воображая перед собой группу акционеров, которых надо убедить. Я думал об этом непрерывно, идя по улице, сидя в метро или стоя в очереди. Даже стоя под душем, я отрабатывал некоторые пассажи и представлял себе, как публика покоряется мне. А в это время струи теплой воды ручьями текли по голове, по коже, согревая тело и сердце и заставляя их вибрировать в унисон с моим голосом, в полном резонансе с аудиторией. Я все время вспоминал свой успех в «Спич-Мастере», и это внушало мне веру в себя.