Бог всегда путешествует инкогнито - [84]

— А этот человек… вы не можете сказать, какое у него было звание, какова официальная роль?

Она помедлила, напрягая память:

— Нет… но это был высокопоставленный господин.

— А вы не могли бы его описать?

— Нет… мне очень жаль… Я совершенно не помню его лица. Единственное, что приходит на ум, так это то, что он был помешан на обуви. Это было необычно и доставило нам немало хлопот, потому и запомнилось.

Да, с такого рода информацией далеко не уедешь…

— Ну просто настоящий маньяк, — снова заговорила она, с грустной улыбкой вспоминая сцену. — Он все спрашивал нас, не подходила ли наша собака к его мокасинам. И помню еще, что он брызгал слюной… И во время разговора все доставал из кармана платок и обмахивал свои башмаки. А уходя, тщательно вытер ноги о коврик. Должна сказать, меня это даже обидело…

42

Враги ваших врагов совсем необязательно ваши друзья. Человек, с которым я встречался в то утро возле Биржи, другом мне не был, и уж точно никогда им не станет.

Однако это был единственный в мире человек, который мог помешать Дюнкеру спать спокойно. Фишерман. Тот самый Фишерман, что регулярно публиковал в «Эко» негативные отзывы о нашем бюро. Ни разу у нас не побывав, он осмелился написать, что сотрудники «Дюнкер Консалтинг» недостаточно продуктивно работают, вызвав тем самым внутри бюро целый шквал распоряжений, одно хуже другого, в результате чего давление на нас усилилось до предела.

Мы с ним поговорили по телефону, и я уговорил его встретиться со мной, напустив загадочного тумана и раздразнив его аппетит.

Я пришел пораньше и устроился за одним из мраморных столиков в металлической оправе. В это время клиентов было немного, но приближался час обеда, и в кафе становилось все оживленнее. Официант спешил расставить приборы. Бармен за стойкой разливал пиво для завсегдатаев, переговариваясь с кем-то нарочито низким голосом, а за его спиной в кофеварке уже готовились «эспрессо», наполняя все вокруг ароматом «арабики». Мойщик витрин плавно возил по стеклу окномойкой, оставляя диковинные мыльные ручейки и тут же, как по волшебству, снимая их губкой. А на тротуаре исполняли свой нескончаемый вальс темные костюмы и галстуки.

Я описал себя Фишерману, чтобы он сразу мог меня узнать. Но когда я увидел входящего человека в твидовом костюме, в рубашке с расстегнутым воротом и в больших темных очках в черепаховой оправе, которые совсем скрывали густые брови, то сразу понял, что это он. Понял гораздо раньше, чем он меня увидел.

Он поздоровался сквозь зубы, без улыбки. Я предложил ему кофе, но он отказался.

— Как я вам уже говорил, я мог бы, в определенные дни и в определенных пределах, сообщать вам предполагаемую тенденцию изменения курса акций «Дюнкер Консалтинг» на следующий день.

— А что вам дает эта… способность?

— Время от времени у меня появляются сведения о некоторых событиях, которые не сразу публикуются.

Он посмотрел на меня с подозрением:

— И откуда у вас эта информация?

— Я служащий предприятия.

Теперь в его глазах появилось презрение.

— И что вы хотите взамен? — произнес он с видом человека, у которого уже не осталось никаких иллюзий относительно человеческой природы.

— Ничего.

— Если бы вам это не было выгодно, вы бы сюда не пришли.

— Мы с вами заодно.

— Но что вам это даст? — настаивал он с инквизиторским упорством.

— Я ненавижу Марка Дюнкера. И мне выгодно все, что может его уничтожить.

Похоже, мой ответ его устроил, поскольку вполне укладывался в его картину мира.

Он сделал знак официанту принести кофе, а я продолжал:

— Всякий раз, как вы публикуете какую-нибудь гадость о нашей конторе, эти сведения распространяют среди всех штатных сотрудников.

Он никак не отреагировал на мои слова, лицо его так и осталось каменным.

— Так вы собираетесь заранее предупреждать меня о событиях, о которых вам удастся узнать? Так?

— Нет, я не собираюсь сообщать о событиях. Но как только я узнаю, что информация готовится к публикации, я сразу вас предупрежу.

— И что же в этом случае изменится?

— Если вы отреагируете быстро и опубликуете негативную статью раньше, чем наша информация дойдет до печати, у всех возникнет ощущение, что в «Дюнкер Консалтинг» что-то не так. Это усугубит ситуацию. А именно к этому я и стремлюсь.

Несколько мгновений он молча меня разглядывал.

— Интересно, это информация… или только предупреждение о том, что акции упадут?

— А вот этого я вам не скажу. Не будьте уж таким гурманом… Ведь ваше ремесло состоит в том, чтобы составлять прогнозы биржевых курсов и котировок предприятий, а я даю вам возможность раньше всех объявить, что акции «Дюнкер Консалтинг» пойдут вниз. Это и так много…

Он ничего не ответил, только сверлил меня недоверчивым взглядом.

— Это эксклюзив, — прибавил я.

— Но у меня нет доказательств, что ваши предупреждения будут точны.

— Вы сами убедитесь на этой неделе.

Он поднял бровь.

Я слегка наклонился к нему и понизил голос, подчеркивая важность сказанного.

— Послезавтра, — сказал я, — акции «Дюнкер Консалтинг» упадут в течение дня как минимум на три процента.

Он мрачно на меня посмотрел и молча выпил кофе. Весь вид его выражал сомнение.

— В любом случае, — заключил он, — я не могу ничего публиковать на основании сплетен, принесенных незнакомым человеком.