— Камаль! Камаль! Ты, что ли?
Имя его метеором пронеслось в безмолвной ночи квартала. Камаль застыл на месте, уверенный в том, что ему померещилось. Он напряг слух.
— Камаль! Ты?
Сомнения рассеялись. На самом деле кричали, и кричали ему. Это озадачило Камаля — но и польстило ему, — и он разве что не хмыкнул. Услышать в такую минуту свое собственное имя вместе с вопросом «ты?», право же, было весьма кстати и не лишено некоторой приятности. Смех, да и только! Но Камаль приходил в отчаяние, что не может ничего в темноте различить. Кто, черт побери, изловчился выудить его со дна этого колодца? Крики во мраке не прекращались.
— Да скажи, наконец, это ты, Камаль?
— Нет, это судьба! Или я ничего в себе не смыслю. Моими устами вещает судьба!
— Дружище, что ты здесь делаешь? В такой глухомани?
— Да и ты, я смотрю, шляешься по укромным местам!
— Камаль, прекрати, ради всего святого! Не время шутить!
— Но мы с тобой незнакомы! И вообще, кто ты такой? Господь бог?
— Слушай, куда ты подевался?
— Бог должен все видеть. А то что люди подумают?
— Да перестань ты, в конце концов!
— Я здесь! На пороге к преисподней!
— Ладно, хватит тебе!
— Тут я, за углом крепостной стены. Так ты простой человечишка?
— Простой-простой. Так где, ты сказал?
— Не видишь разве? Здесь.
— Ох, чуть ногу не подвернул! И куда ты только провалился?
— Так что у тебя стряслось?
Си-Азалла нагнал его.
— Что ты спросил?
— Я говорю, откуда ты вдруг взялся?
— Я только что был у Маджара.
— И ты тоже? Быть не может.
— Мне Лабан сказал.
— Это тот чудак, которого я там застал?
— Да.
— Повезло же тебе! Видно, его величество случай тебе кумом приходится.
— Брось шутить и выслушай меня, умоляю!
— Прошу покорно заметить: когда я тебя просил, ты категорически отказывался даже рот открыть, а теперь, когда и говорить больше не о чем, тебя вдруг прорвало. Что-то одно с другим не вяжется, друг мой!
«Друг мой»! Точно так же называла Си-Азаллу и тетка Камаля, черт бы ее побрал!
— Камаль, это доктор Бершиг!
— Доктор Бершиг? Что доктор Бершиг? Он-то с какого бока здесь?
— Это доктор Бершиг… дал деньги.
И тут Камаль Ваэд зашелся громким пронзительным смехом, который еще долго отзывался в пустыне ночи.
