Бог играет в кости - [109]

Как выбрался наружу — почти не помню. Какие-то темные, пыльные и гулкие залы, на паркетных плитках пола — лунные квадраты света… узкие коридоры с гобеленами… Слава Богу, дверь наружу не была заперта. Видимо, Траск с помощничком совсем нюх потеряли — никого не боялись… Я их там и бросил. Решил, потом сообщу кому-нибудь. Когда решу, что с Лёшкой делать.

Так и вышел на дорогу…

Ночь. Дует теплый ветер, вокруг — ни души. Хоть бы проехал кто… Я побрел, держа курс на огни — какой-то город, наверное. Черт его знает, где мы вообще.

Когда увидел встречные фары, просто встал посредь дороги. Костьми лягу, но остановлю!

Машина притормозила, я припомнил скудный запас английских фраз… Из машины выскочила девчонка. Лицо бледным пятном в свете фар… Я не сразу допер, что это Ассоль. Даже удивляться сил не было.

Она бросилась к Лёшке, попыталась сдернуть его с моего плеча… Я её оттолкнул:

— Жив, жив… Без сознания только. Ты откуда?

— Нас Рашид послал. Сказал, у вас всё плохо!

— Да уж не фонтан…

Она всё пыталась зайти мне за спину, и заглянуть ему в лицо, но я инстинктивно поворачивался, и ничего не получалось. Пошли к машине. Лилька стала помогать — я не заметил, как она оказалась рядом…

— Головой заноси! — скомандовала она.

— Сам знаю. Где вас черти носили?

— Рашид не сразу сообразил, что у вас не получилось. Но как только понял, мы…

— Да хрен там не получилось! Вернее… Я еще не знаю. Он не приходит в себя. Сказал, что всё сделает, и…

— Сделает что? — требовательно спросила она.

— Всех спасет, вот что!

Ассоль влезла за руль, мы развернулись и поехали в город. Я, прижимая к себе Лёшку, сидел сзади. Боялся отпустить. Лилька пыталась меня оттереть, заглядывала Лёшке в глаза, светя фонариком, но я её отпихнул. Сам справлюсь.

— Вечером, точнее — поздно ночью, накануне заседания Бильдербергского клуба, Рашид сказал, что ваш план провалился. Очень испугался. Всё твердил про какой-то сон…

Она как будто пыталась оправдаться. А я думал: Рашид, наверное, почуял, что батя Лёшкин не поддался на уговоры. Или, что нас повинтил Траск… И решил: всё, хана. Интересно, а сейчас что бы он сказал? Удалось Лёшке, или нет?

— А вас-то зачем послали? Подобрать останки?

Ассоль резко дернула рулем, машина вильнула.

— Ну что ты такое говоришь! — Лилька сжала мне руку. — Он сказал, что вам понадобится помощь, и даже показал, — на карте, — где вас примерно искать… Вот мы и колесили, как заведенные, по этим дорогам…

— Какой сегодня день? — вдруг спросил я.

— Тебя число интересует?

— К черту число! Я хочу знать, сколько мы в этой пыточной просидели… — я прикусил язык, но Ассоль, развернувшись назад, прорычала:

— В какой пыточной?

Лицо — лист белой бумаги, с проткнутыми карандашом дырами глаз…

— На дорогу смотри! — только истерики нам сейчас не хватало.

Я знаю, она его любит. Но этим горю не поможешь, так что пусть соберется.

— Ассоль! Сворачивай направо! — жестко скомандовала Лилька. И уже мне: — там знак был: госпиталь… Его же в больницу надо, правильно?

Я молча кивнул.

ГЛАВА 54

…Лёшка впал в кому. И не из-за боли, а из-за чудовищного нервного истощения — так сказали вконец растерявшиеся врачи местной больнички, куда мы примчались среди ночи. И ведь не хотели принимать, гады буржуйские! Я уже собрался их калечить, одного за другим, пока не найдется кто-нибудь благоразумный… Видите ли, нет туристической страховки, мать их за ногу! Человек умирает, а им страховку подавай! Сильно я разочаровался в этих просвещенных Европах, честное слово…

Но пока я орал и размахивал кулаками, Лилька куда-то позвонила, с кем-то поговорила, и всё неожиданно устроилось. Нам заулыбались, Лёшку со всеми предосторожностями погрузили на каталку и увезли… Ассоль пошла с ними.

— Куда ты звонила?

Совершенно обессиленный, я упал на малиновый, скользкий, как леденец, стул. Вместо рубашки мне выдали бумазейную распашонку мерзкого зеленого цвета, с завязками на спине — наверное, чтоб когда клизму ставить, удобней было… Но я надел её наоборот. Не дождутся.

— Александру Наумовичу. А он уже — своим друзьям здесь, в Копенгагене.

— «Предупреждаю: у нас длинные руки…» — буркнул я.

И в самом деле масонская ложа. А Кацман у них — предводитель дворянства.

— Не бурчи. Радоваться надо, что у дяди Саши везде друзья.

— Дядя Саша… — передразнил я. — Давно ты его знаешь?

— Какая тебе разница? — лениво огрызнулась Лилька.

Тоже устала… Не знаю, какими связями воспользовался мой папа, чтобы переправить девчонок в Копенгаген. Может, как дипломатическую почту? Понял, что ухмыляюсь совершенно по-идиотски, попытался прекратить, но не вышло. Как представлю Лильку, в огромном конверте, вместо платья, так начинает смех разбирать. Нервишки шалят, не иначе.

— А всё-таки? Давно ты в этом союзе старичков? Чем занимаешься? Что дальше?

— Слушай… — она прижалась ко мне боком, и положила голову на плечо. — Давай не сейчас.

— А когда? Я, между прочим, едва жив остался. Несколько часов, как идиот, связанный просидел… Всё ждал, что вот-вот застрелят…

— Бедненький. — она похлопала меня по руке. — Потерпи, скоро всё образуется.

Я вспомнил, как недавно говорил то же самое Лёшке. Зажмурился, и помотал головой.