Бог и Его образ. Очерк библейского богословия - [55]

и что согрешил он...

 А он исходил кровью за наши грехи,

его угнетали преступления наши.

 Кара, которая нас примиряла, его – сокрушала,

и из ран его текло наше исцеление.

 Мы блуждали, как рассеянное стадо,

толклись каждый сам по себе.

 Тогда Ягве возложил на него

все, что есть преступного в нас.

 Оскорбляемый и оплевываемый, он не разжимал зубов,

он дал вести себя на бойню, как агнец...

 По праву сильного его схватили,

и кто из современников его мог бы понять,

 что грехи народа его отторгали его от живых,

удары, им предназначенные, ранили его?

 Потому похоронили его среди безбожников,

он покоится теперь среди угнетателей,

хотя и не сделал никому он зла...

 Ягве угодно было сокрушить его страданием,

и он принес свою жизнь в жертву искупления.

 Потому узрит он потомство и будет жить в грядущем.

Через него свершатся замыслы Ягве.

 За испытания, понесенные им, он снова увидит свет

и поймет все  (53,1-11а).

 Теперь Сам Бог берет слово и объясняет значение жертвы Своего Служителя:

Праведник, служитель Мой, оправдает многих,

тех, чьи грехи обременили его.

 Потому Я дам ему многих;

с сильными разделит он добычу

за то, что он сам лишил себя жизни.

 С ним обошлись, как со злодеем,

а он понес на себе грехи многих

 и ходатайствовал за грешников  (53,116-12).

Взять на себя истребление

Бедствия уничтоженного Иудейского царства вызвали перед взором пророка эту таинственную фигуру "Служителя". В ней полностью раскрывается смысл пасхального агнца и храмовых жертв. Но теперь наступил новый этап. Если Израиль при исходе из Египта благодаря своему положению жертвы был избавлен от моровой язвы, поразившей его палачей, то Израиль эпохи плена отказывается от такого избавления. Он добровольно берет на себя истребление, которое должно было бы поразить палачей, ту кару, которая нависла над мятежным человечеством и которую его палачи навлекали на себя своим замыслом геноцида. Несколько евреев, осознавших благодаря своим страданиям ход Божественного спасения человечества, принимают за свой народ судьбу храмовых жертв, и это искупление, совершаемое безвинными, останавливает исполнение приговора, вынесенного тем, кто их заколает.

Сила последнего вздоха

Это новое предназначение, предчувствуемое и добровольно принимаемое сознательным меньшинством Израиля[247] придает исторической драме этого народа значение пророческого действия, в котором раскрывается во всем ее вселенском масштабе тайна Служителя. Потому что здесь действительно речь идет о тайне, т.е. о событии, которое толкуется двумя противоположными способами с точки зрения ветхого человека и человека нового.

По мнению ветхого человека, которому непонятны предначертания Божий, несправедливость восторжествовала в тот момент, когда безвинный испустил последний вздох. Этот последний вздох безвинного доказывает, что не существует никакой всемогущей Справедливости. По мнению нового человека, понимающего предначертания Божий, последний вздох безвинного сильнее исполняющегося над ним несправедливого приговора. Тиран думал, что избавляется от живого укора, которым является праведник[248], предав его смерти. Но исполнение Божественного приговора над палачом совершенно приостанавливается при последнем вздохе его жертвы. Если этот последний вздох есть призыв к мщению, то никто не в силах преградить этому призыву доступ к Высшему Суду. Если же этот последний вздох ходатайствует за палача. Божественное правосудие соглашается с прощением жертвы.

Мелькнувший образ

С тех пор, как Адам восстал против источника жизни, потомство, обреченное на смерть, предается взаимному истреблению, и Бог даровал самим жертвам исполнять приговор над убийцами или их миловать. Но, значит, одни – убийцы, а другие – жертвы? Или же каждый является одновременно, и убийцей, и жертвой? Кто обнаружит в потомстве Адама хотя бы одну безвинную жертву, чья жизнь сначала не была вскормлена смертью или, по крайней мере, истощением сил тех или иных ее братьев, ближних или дальних, и неведомых? Сколько жертв гибнет лишь потому, что не сумели справиться со своими палачами! Сколько народов, социальных сословий или религий переходят одни за другими от положения преследуемых к положению преследователей, и причем ненависть разжигает ненависть, кровь навлекает кровь, и тот, кто истекает кровью от свежих ран, не имеет возможности заживить ни одну из ран вчерашних!

В еврейском народе, каким он был в конце египетского плена, в иудейском народе, каким он был в конце плена вавилонского, таинственный образ Служителя-жертвы возникал дважды. В первом случае Бог открыл этой части человечества, восприимчивой к Его замыслам, обряд пасхального агнца, давая ему понять посредством этого обряда, повторяемого ежегодно, что только положение жертвы, несправедливо обрекаемой на смерть собратьями, может избавить часть потомства Адама от висящего над ним смертного приговора. Во втором случае Бог открыл ей, кроме того, что в руки жертвы отдается не только ее собственное прощение, но и прощение палачей.

Отказ от предназначения

Образ того, кто освободит человечество от осуждения, теперь обрисован. Но в ком он полностью воплотится? В Израиле он мог возникнуть лишь мельком, в два особых момента его истории. Однако призвание страждущего Служителя изменит в критический момент лишь судьбу избранных. Оно так и не стало ключом для объяснения судьбы Израиля. Конечно, у современных евреев до сих пор сохраняется традиционное отождествление Израиля со Страждущим Служителем Книги Утешения, но все известные мне раввины категорически отказываются понимать страдания их народа как искупительную жертву, предлагаемую за гойим, являющихся причиной их страданий