Бог и Его образ. Очерк библейского богословия - [50]
Пророк, который не обращает
Когда Исаия видит, как царь Ахаз упорствует в своем намерении призвать Ассирию против коалиции Сирии и Ефрема, когда он видит, как тот отказывается возложить свои упования на Ягве (Ис 7,9-13; 8,6), он возвещает царю ассирийское вторжение, которое опустошит его царство (7,20; 8,7-8). Исаия понимает тогда таинственный смысл слова Божия, услышанного им в Храме в день его призвания:
Огрубело сердце народа сего, сделай его тугим на ухо, замкни глаза ему, чтобы глаза его не видели, чтобы уши его не слышали, а сердце не поняло, чтобы он не обратился и не был исцелен (6,10).
В этот день Исаия, пораженный этим Божественным повелением, спросил:
– Доколе, Господи?
– Доколе не разорятся и не обезлюдеют города, и дома не останутся без жителей, и не опусто-шится земля, и Ягве не изгонит из нее людей. Великое запустение будет на этой земле, и, если уцелеет еще десятая часть людей, она будет отъята, как теревинф, от которого остается один ствол, когда его срубают" (6,11-13).
Исаия, видя, что Ахаз противится его слову, и стране угрожает вторжение ассирийцев, понимает, что настает время исполниться его миссии нежданного пророка. Бог не хочет споропреходящего обращения, Он хочет гибели народа. Он посылал Исаю не как предсказателя непрочного "Великого возвращения", Он сделал из него глашатая Своих высоких деяний. Почему? Потому что "ствол есть святое семя" (6,13). И этот ствол станет живоносным, только если будут обрублены все ветви.
Святое семя
Поэтому Бог дает Ахазу знамение: родится младенец, и нарекут его "С нами Бог". Его детство совпадет с опустошительным вторжением (7,14-16; 8,8). Но это он – святое семя, залог того, что "народ, ходящий во тьме, увидит свет великий" (9,1). В то самое время, когда люди "бродят по земле, жестоко угнетенные и голодные, хуля царя своего и Бога" (8,21), сердце Исаии преисполнено тайной радости:
ибо младенец родился нам; Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий. Отец вечности, Князь мира. Умножению владычества Его и мира нет предела на престоле Давида и в царстве его, чтобы Ему утвердить Его и укрепить его судом и правдою отныне и до века. Ревность Господа Саваофа соделает это (9,6-7).
Спещит грабеж
В школе Ягве, своего Учителя, Исаия понял, что только "остаток обратится" (таков смысл имени, которым он называет своего первенца)[216]. Поэтому он воздыхает о том, что "спешит грабеж, торопится добыча" (таков смысл имени, которое он дает своему второму сыну)[217]. В самом деле, именно грабеж уменьшит численность народа до того остатка, над которым дитя "с нами Бог" сможет установить свое мирное царствование. Нетерпеливые сердца пророков торопят наступление последних времен. Поэтому Исаие все это видится очень близким, тогда как Бог лишь начинает приобщать через него Свой народ к процессу возрождения, полное развертывание которого потребует еще тысячелетий. Но даже если нетерпение заставляет Исаию приближать будущее, он приобщен к тайне возрождения того оскверненного человечества, к которому принадлежит.
Увековечить преходящее
Перед лицом пророка такого типа, какова позиция священника, не подозревающего о зреющей в безмолвии тайне? С чересчур наивной доверчивостью он пытается навеки утвердить человечество в его преходящем состоянии, тогда как слово Божие, возвещенное пророками, заставляет лопнуть куколку, из которой выйдет личинка, ставшая наконец бабочкой. Такова его роль: привести к концу это временное состояние, чтобы ускорить наступление состояния окончательного[218]. Даже если слову суждено было осудить всю нынешнюю жизнь народа, оно все равно не станет словом отчаяния. Ибо слово это обоюдоострое: с одной стороны, оно обрекает на смерть нынешний народ, а с другой – открывает путь народу грядущему. В глазах пророка в нынешнем народе имеет цену только личинка народа грядущего. Остальное – лишь наброски, ставшие карикатурами, заменители святости, которые опасны тем, что могут увековечиться и замедлить созревание того, чему надлежит родиться.
Не вертеп ли разбойников?
Поэтому культовая система стала объектом чрезвычайно резких нападок со стороны пророков. Конечно, она была целью богодухновенных законов, составляющих большую часть Книги Левит. И тем не менее пророки яростно нападали на практику, порожденную этими законами. Может ли Бог в одних книгах противоречить тому, что Он установил в других? Прежде чем ответить на этот нелегкий вопрос, который не следует обходить молчанием, послушаем Иеремию, пророка, которому было запрещено находиться в Храме24), пророка, подвергнутого отлучению. Действительно, существовали серьезные причины для трений между ним и духовенством.
Итак, до этого отлучения в один прекрасный день он получает повеление от Бога стать у дверей Храма (Иер 7,4-11). Всем иудеям, входящим в эти двери, чтобы повергнуться ниц перед Ягве, он должен говорить:
