Боевые будни штаба - [68]

При таком построении обороны напрашивалось решение: форсировать реку передовыми отрядами, на широком фронте. Внезапно. Ночью. Затем без паузы обрушить удар на узком участке но основному рубежу. Для форсирования старого русла, ширина которого составляла 30–40 метров, требовалось сразу же доставить переправочные средства.

При форсировании, как ни в каком другом виде боя, успех во многом зависел от надежного подавления огневой системы противника. С особой тщательностью планировались вопросы огневого поражения большими мастерами своего дела — командующим артиллерией полковником Б. А. Харкевичем, начальником штаба майором Б. К. Сониным, его помощниками капитаном Н. Е. Левченко и старшим лейтенантом Г. Л. Сурисом. Артиллерийский штаб всегда работал в тесном контакте со штабом дивизии. Без этого не могло быть согласованности в решении вопросов.

Удивительно легко удалось форсировать Днестр и захватить междуречье. Впереди возвышался крутой и высокий берег, вдоль которого виднелись домики деревни Талмаз, где укрепился противник. Оборонительный рубеж готовился долгое время. Сил и средств для его прорыва ни у нас, ни у соседей не хватило.

В начале мая войска перешли к обороне. Один полк дивизии выводился в резерв корпуса. Двумя полками предстояло занять рубеж на широком фронте. Требовалось обживать небольшой плацдарм, залитый водой. С него ведь легче потом наступать. КП дивизии расположился у самого берега, где немного выше местность. Сюда долетали даже 81-мм мины противника.

С каждым днем прибывала вода, затапливая местность. Вблизи КП в реку воткнули рейку, размеченную на сантиметры. Буквально на глазах поднимался уровень воды. Первые окопы, отрытые на переднем крае, залило. Отходить назад, к реке? Пока рано. Можно еще поправить положение: сделать ограждающие насыпи, установить настилы. Догадливые воины обкладывали окопы прутьями, крепили стенки щитами, а когда видели, что не сберечь их — вода заливала все, что было отрыто в земле, — стали создавать насыпные сооружения.

Некоторые шутники смеялись: «Дед Мазай и зайцы». Кое-где появлялись плоты на сваях и на плаву. Там, где немного посуше, делались дренажные сооружения, отрывались колодцы и отводы для стока воды. Против напора воды выставлялись упрямство, смекалка, настойчивость, труд. Верилось, что в схватке с водой гвардейцы выйдут победителями. Вода не снаряд, она мгновенно не раскидывала в стороны земляные сооружения.

В полной мере раскрылись способности дивизионного инженера майора Н. Н. Фетисова. Неторопливый, с мягким характером, умом ученого. Его доводы обычно обосновывались расчетами. Он верил в непогрешимую силу формул и положений руководств. На войне помимо строгих таблиц и нормативов, составленных для типовых условий, были еще суровые требования боевой обстановки, которые часто не поддавались учету. Надо! — и все отступало и пересчитывалось по наивысшей шкале, с учетом предельных возможностей людей и боевой техники.

Мне запомнился из детства случай. Недалеко от нашей деревни, расположенной на берегу Волхова, был песчаный карьер. Небольшой буксир таскал баржу, груженную песком. Однажды борта баржи нарастили досками, чтобы увеличить нагрузку. В воду опустилась и красная черта, ниже которой запрещалось погружать баржу. Много дней баржа благополучно отвозила песок. Как-то буксир днем отошел от берега, и на развороте баржа накренилась набок и медленно, на глазах у всех, опрокинулась кверху днищем.

За красной чертой — всегда риск. Если требовалось сделать больше, чем допускалось нормами и подтверждалось расчетами, Фетисов возражал:

— Вы можете приказать, но я остаюсь при своем мнении.

Но это не мешало ему настойчиво проводить в жизнь решение командира. У него десяток разных экспериментов с оборудованием окопов. То, что не выдерживало проверку, сразу же браковалось. Здесь меньше всего нужны были теоретические рассуждения, а требовались разумные практические рекомендации, которые могли быть использованы для укрепления рубежа.

Половодье угрожающе наступало на оборону. Подошло время решать — оставаться на занимаемых рубежах или отводить части на узкую прибрежную полоску, не поглощенную разливом. Ночью в подразделения были направлены офицеры штаба с задачей оценить состояние оборонительного рубежа и представить свои соображения о перспективах обороны.

Из полка со мной пошел полковой инженер капитан П. М. Носов. Невысокий, узкоплечий, шинель висела на нем неловко, края ее изрядно пообтрепались и загрязнились. В разрез шинели проглядывались у него подколенники — широкие брезентовые раструбы, которые обхватывали края голенищ и закрывали колени ног. Вода уже не могла залиться в сапоги.

Он лучше знал дорогу. Но за ночь там, где вчера проходила тропинка, местами уже плескалась вода. Шел он быстро, на ходу высказывал свои беды. Его беспокоило состояние минных полей.

— Вода вымоет и перетащит мины в другое место, и опять все надо начинать сначала.

Через небольшую канаву были переброшены два бревнышка. За ней дорога совсем пропала. Среди голых деревьев просматривались вдали только отдельные незалитые островки. К ним надо добираться по воде. Сапоги у меня как решето, вода захлюпала в них.