Боевые будни штаба - [55]

— «Павел (это начальник штаба 305-го полка), от тебя ничего нет о „семечках“. Давай. По форме. Ты ее помнишь. Первое — большие. Сколько? Не в штуках, а в бэка. Записал: 0,3. Подвоза нет? Теперь помельче…» — цитировал он, и гул перекатывался по рядам.

Затем взялся за офицера штаба артиллерии. Тот как-то по радио уточнял с помощником начальника штаба артполка: «Ты знаешь, где я нахожусь? Около деревни с большим и хитрым названием. Смотри на карту. В центре листа девять букв. Западнее овраг, в одном километре. Координаты этого пункта…»

— Почему не были пресечены такие разговоры? Вы тоже виноваты, — сказал Татур на собрании.

Все эти примеры мне были известны, виновники получили, что заслужили, и вряд ли пойдут на новое нарушение правил переговоров, Но важно, чтобы поняли это и другие. До чего же крепко въелся в управление этот язык доморощенных кодов! «Орехи», «самовары», «трубы»… И чего только не придумано, лишь бы обмануть себя и сделать вид. что соблюдаются требования скрытого управления войсками.

Разговор на собрании полезен. В нем безошибочно угадывалось «состояние здоровья» штаба. Надежно сколоченный штаб похож на здорового человека, которого не беспокоит ни один орган: все работают безотказно, бесшумно, добросовестно выполняя свои функции.

После собрания около отдела кадров встретил знакомого лейтенанта Ишбулатова. Под Крымской я подвез его, раненного, до медсанбата. Поразил шов на щеке: широкий, подернутый неровной сеткой из нежной красноватой кожи. Такая метка, пожалуй, на всю жизнь.

— Тогда вылечили, — рассказывал он о себе. — Вернулся, опять командиром взвода. Воевал три дня. От взрыва снаряда вышел из строя расчет пулемета. Стал я стрелять. Сначала пробило кожух, затем попало в ногу. Перевязал. Ползти вперед больше не мог. Со злости выпустил три ленты подряд. Пулемет раскалился. Противник минами стал обкладывать. Повернулся неудачно — плечо пробило. Стрелять не мог. К вечеру добрался до санроты. Отвезли в госпиталь. Два месяца пролежал. Три раза ранен. Не везет мне. Другие как-то дольше меня воюют.

— На какую же должность?

— Командир взвода. Может быть, встречу знакомых. — И широкое лицо его засветилось.

…Через три недели закончилось укомплектование основных частей и подразделений. Мы доложили об этом в штаб фронта. Как же выглядела дивизия после получения пополнения? Язык цифр самый короткий и доходчивый. В ней 7021 человек, из них офицеров 817, сержантов 1326, рядовых 4878.

Из четырех трое уже воевали; каждый четвертый в дивизии ранен и награжден орденом или. медалью; каждый третий — коммунист или комсомолец; более 40 процентов воинов имели возраст до 30 лет. Всего 28 национальностей, среди них больше всего русских (4068) и украинцев (1036)[9].

В конце января 1944 года дивизия двинулась к фронту. Бодро шли подразделения: роты укомплектованы, личный состав одет во все новое. Очень редко на фронте приходилось видеть такие соединения.

Погода портилась. Дул холодный, порывистый ветер, бросая в лицо дождь со снегом. С мучительным ревом ползли машины. Укрывшись накидками, молча шли по обочине солдаты. Основной состав штаба дивизии выдвинулся вперед, а небольшая группа во главе с начальником оперативного отделения майором Н. В. Поповым до утра осталась на прежнем месте, обеспечивая контроль за выходом всех частей. Связь на марше осуществлялась подвижными средствами, но по одной радиостанции в полках работало на прием.

Офицер связи доставил боевое распоряжение: ускорить выдвижение. Под утро получили приказ на наступление. Командованию предстояло срочно выехать вперед, чтобы до выхода частей засветло решить все основные вопросы по организации боя. За сутки обстановка на фронте могла измениться, но пока штаб довел до частей предварительные распоряжения. Наибольшая трудность с выполнением задачи была у артиллеристов. Командир дивизии лично поставил задачу командиру 245-го артполка подполковнику П. 3. Глушенку.

— Знаю, что трудно, — говорил полковник С. И. Дунаев, — но надо. На вас, Павел Захарович, надеюсь.

П. З. Глушенок прикинул по карте расстояние, заверил, что артиллерия в срок займет позиции. Он имел большой опыт командования полком, зря не давал обязательств, но если обещал, то можно было не сомневаться, что выполнит. В его облике и характере было что-то от крепкого, сильного и мудрого былинного героя.

Наши соседи сделали много, заметно продвинулись к реке и скорее всего в состоянии были без пашей помощи решить задачу по ликвидации группировки противника на никопольском плацдарме. Но, видимо, командование намеревалось сократить сроки выполнения этой задачи и не допустить организованный отход частей врага на западный берег. Решение командира дивизии сводилось к тому, чтобы двумя полками, узким клином, со всей силой обрушить удар на оборону и, не расширяя прорыв в сторону, стремительно вгрызаться в ее глубину. Ни одной роты не отвлекать на прикрытие флангов и захват остающихся по сторонам коридора опорных пунктов. Как можно быстрее продвигаться к реке, тогда враг не выдержит, побежит на свои уцелевшие переправы. Подавление огневых точек на участке прорыва в ходе атаки возлагалось на орудия, выдвинутые к переднему краю для стрельбы прямой наводкой. Артиллерия с закрытых позиций предстояло подавлять цели на флангах участка прорыва и в глубине обороны. Удар наносился в направлении Малой Лепатихи.