Боевые будни штаба - [46]

Командир батальона тоже не нашел другой причины. Сам он не прятался за спины подчиненных, действовал в одной цепи с рядовыми. Я поговорил с адъютантом старшим батальона, с командиром артиллерийского дивизиона, командиром роты и двумя взводными. Восстанавливались события прошедшего боя…

Батальону предстояла нелегкая задача: захватить опорный пункт на небольшой возвышенности. Местность открытая, каждый человек на виду, под прицельным огнем врага. Организация атаки заняла у комбата совсем мало времени.

— Я сам пойду вместе со второй ротой. На одном дыхании надо достичь вражеских траншей, — воодушевлял он своих подчиненных.

После короткого артиллерийского налета по вражеской обороне батальон атаковал противника. В цепи второй роты был комбат.

Первая, самая сильная атака была отбита. Через полчаса снова атака. Опять неудача. Еще три раза поднималась пехота, но безрезультатно.

Артиллерийский дивизион, поддерживающий действия батальона, расчеты противотанковых пушек и минометов вели огонь по своему усмотрению, не получая распоряжений комбата. Справа подразделения вклинились в оборону врага, создавая благоприятные условия батальону для обхода и нанесения удара по флангу опорного пункта. Но комбат не отступал от своего решения, убеждал командира полка, что он выполнит задачу.

— Еще один удар — и опорный пункт будет захвачен! — докладывал он, видимо не желая оказаться в числе «отстающих».

С каждым разом все больше редели цепи. На последнюю атаку у артиллерийского дивизиона не хватило снарядов. Опорный пункт так и не удалось захватить.

Комбат храбр — все подтвердили. Но ведь этого мало. Одной личной отвагой задачу не выполнить, командиру нужны еще мастерство и умение организовать бой. А если этого нет, то храбрость может принести не пользу, а вред, как случилось в прошедшем бою.

Командир дивизии, когда я доложил об этом случае, согласился со мной в том, что поспешили с выдвижением этого офицера на должность комбата. В тот же день его перевели в другой полк заместителем командира батальона.

В ходе проверки требовалось не только вскрывать недостатки и принимать меры к их устранению, но и выявлять хорошее, полезное, достойное внедрения в практику работы других. Успешно выполнить эти большие задачи могли лишь офицеры, имеющие хорошую подготовку, глубокие знания и боевой опыт, способные квалифицированно разобраться в делах, а если нужно, то и показать, как лучше действовать. В этом одно из важнейших слагаемых авторитета вышестоящего штаба в войсках.

Во время одной из проверок штаба 311-го стрелкового полка было отмечено, что содержание и оформление отчетных документов значительно улучшились. За короткий срок удалось устранить отмечавшиеся ранее недостатки. За счет чего же возросло качество отчетных документов?

Казалось бы, легко понять начальника штаба полка, когда он сам брал на себя разработку этих документов и тем самым не допускал недочеты. Так и было в действительности. Но нельзя признать лучшим вариантом такие действия. Ведь, по существу, в этом случае происходила подмена должностных лиц, обязанных по долгу службы заниматься разработкой отчетных документов. У начальника штаба имелось немало других забот, и если он непозволительно много времени тратил на составление боевых донесений, то упускал другие, более важные работы, которые нельзя было оставлять или передавать на исполнение другим офицерам. Целесообразнее было бы пойти по иному пути: оказать помощь в работе своему первому помощнику, научить его самостоятельно разрабатывать эти документы, а добрый совет в ходе проверки помог бы ему выправить недочеты.

Проверка осуществлялась не только путем выезда офицеров в войска. Одним из действенных способов контроля оставалось личное наблюдение командира и офицеров штаба за действиями войск на поле боя. С НП, который располагался обычно в нескольких сотнях метров от передовых подразделений, командир дивизии видел, как развивались события, какое сопротивление оказывал противник нашим наступающим частям, прежде всего на направлении главного удара. При такой системе наблюдения доклады подчиненных отличались объективностью, точностью и немногословием.

Близкое расположение НП к переднему краю обеспечивало не только благоприятные условия для контроля за выполнением боевой задачи, но и повышало устойчивость управления. В тех случаях, когда прерывалась связь с полками, командир дивизии мог сам увидеть происходящие на поле боя изменения и незамедлительно среагировать на них маневром силами и средствами.

Находясь вместе с командиром на НП, я всегда был в курсе обстановки, всех его замыслов, что значительно облегчало решение задач штабом и способствовало улучшению организации управления. КП, который размещался в 2–2,5 километрах от НП, возглавлял начальник оперативного отделения майор Н. В. Попов, хорошо подготовленный и опытный офицер. Он по праву заместителя начальника штаба выполнял все задачи, наиболее важные согласовывая со мной.

В ходе этих тяжелых боев достигалось взаимопонимание командира с начальником штаба. Вначале по старой памяти (Дунаев работал одно время начальником штаба бригады), нередко склонившись над картой, аккуратно выводил условные знаки, старательно готовил расчеты, отрабатывал начисто свое решение. Но вскоре убедился, что у него есть штаб, который сделает эту работу быстрее и лучше. У командира — свои, более сложные и трудные обязанности. Приятно, что с первых шагов он целиком стал доверять штабу. Штаб занял положенное ему ведущее место в управлении. С ним согласовывали свои вопросы начальники родов войск и служб, вся информация текла через него. Доверие — великая сила, она толкала на творчество, инициативу, поиски нового. Смелее взгляд у того исполнителя, которому доверяет начальник, не опекая по мелочам.